Искусство французского поцелуя - [36]

— Но я не ищу себе парня! — изумленно воскликнула я.

— Я просто дал тебе совет. Bonne nuit [20].

С этими словами он сухо кивнул и умчался прочь.

Я смотрела ему вслед, когда за моей спиной раздался голос:

— Классное было свидание?

Я резко развернулась и увидела Гейба. Он стоял на тротуаре и весело улыбался.

— Не твое дело, — прищурившись, ответила я.

— Вроде парень ничего.

— Был, — сухо молвила я, чувствуя себя дурой.

И много он, интересно, услышал?

Я прошла мимо него к толпе, собравшейся вокруг дома. Гейб шагал следом, но я не оборачивалась. Свернув за угол, я застыла на месте.

— Ему там не шибко удобно, а? — спросил Гейб.

Голос у него был чересчур веселый, учитывая сложившееся положение.

— О нет! — пробормотала я.

В воздухе над перекрытой улицей, на толстом канате между двумя зданиями болтался Гийом. Он широко размахивал руками и во всю глотку орал переиначенный «Город света»:

Mon coeur, mon amour, mon amie[21],

Покажи мне красоту любви!

Низкий голос мелодично звенел между домами.

— Хорошо поет! — как ни в чем не бывало заметил Гейб, словно мы слушали эту песню по радио.

Я злобно уставилась на него.

Под Гийомом стояли четыре пожарные машины, у одной из которых была поднята лестница. Пожарники глазели на певца, но никто ничего не предпринимал.

— Да снимите же его оттуда! — крикнула я скорее себе, чем окружающим.

— Франция, что поделать! — весело сказал Гейб. — Pompiers[22] будут стоять там всю ночь, пока кто-нибудь не отдаст им приказ.

— А если он упадет?!

— Что ж, будет отличный пиар альбома, — ответил он.

Я развернулась.

— Да что с тобой?! Гийом может пострадать!

Гейб слегка удивился и положил руку мне на плечо.

— Эмма, я уверен, с ним все будет хорошо. У него всегда так. Он обожает представления. Успокойся.

Я смерила Гейба злым взглядом и стряхнула его руку.

— Иди к остальным журналистам.

Я подошла к офицеру полиции, который сдерживал толпу у начала улицы.

— Здравствуйте, — вежливо сказала я. Он мельком взглянул на меня и нахмурился, — Я агент по печати и рекламе Гийома Риша. Можно пройти?

— Comment? — грубо переспросил полицейский.

Черт, он не знал английского!

— Мм, я агент по печати и рекламе. У Гийома Риша, — медленно повторила я, не сводя глаз с полицейского.

Тот ничего не понял.

— Comment? Je ne parle pas anglais.

Отлично. Я встретила единственного парижанина, который не знал даже основ английского языка. Повезло так повезло!

— Ладно, — сказала я, вспоминая то немногое, что успела выучить по-французски. — Je… э-э… amie.

— Vous кtes une amie de ce fou? — медленно проговорил полицейский, видимо, уточняя, кем я прихожусь Гийому.

Жаль, я понятия не имела, как будет по-французски «агент по печати», потому что вовсе не считала себя подругой полоумного рокера.

— Oui, — уверенно ответила я.

Полицейский рассмеялся, покачал головой и что-то быстро сказал по-французски. Я не поняла. Тогда он по вторил по-английски:

— Вы не идти. Очень много девюшка.

— Нет-нет, не подруга, — попыталась возразить я. — Я его агент по печати! — При всем желании я не смогла бы назвать нужное слово, поэтому выбрало самое близкое по значению: — Э-э, journaliste.

Зря я это сказала: полицейский сразу же оттолкнул меня в сторону, бормоча что-то по-французски.

— Нет, погодите! — закричала я, сообразив, что меня волокут в толпу репортеров.

— И снова здравствуй, — раздался голос за моей спиной, когда полицейский вытолкал меня за угол.

Я оглянулась и увидела среди других газетчиков Гейба. Прекрасно, меня приняли за журналистку!

— Помочь? — спросил он, переводя взгляд с меня на полицейского.

— Да, — со вздохом ответила я.

Он улыбнулся — торжествующе, как мне показалось, — и уверенно заговорил с полицейским. Тот недовольно ответил. Гейб снова что-то сказал, после чего полицейский пожал плечами, взял меня за руку и повел прочь от толпы журналистов.

— Я сказал ему, что ты работаешь на Гийома и тебя надо отвести внутрь, к Поппи, — бросил Гейб напоследок.

— Спасибо, — выдавила я сквозь стиснутые зубы.

— Обращайся! — Он весело помахал мне рукой. — И поосторожней там, хорошо?

Полицейский провел меня сквозь толпу в вестибюль одного из домов, между которыми висел Гийом. Он ска зал что-то коллегам, и через минуту я уже шла по коридору в глубь здания. За углом стояла Поппи.

— Что тут происходит?! — спросила я.

Она вздохнула и посмотрела на потолок.

— Ну, есть хорошая новость: Гийом не нарушил никаких законов, так что его не арестуют. По-видимому, в Париже можно висеть вниз головой на тринадцатом этаже, и тебе никто слова не скажет.

— Конечно, можно, — буркнула я.

Поппи сухо кивнула.

— Плохая новость: он не откликается на просьбы пожарных, а сами они его снять не могут.

— О нет…

— Хуже того, — мрачно добавила Поппи, — Гийом и его друзья сами связывали веревки. Полицейские закрепили концы, но кто знает, надежно ли он привязан к канату? Вдруг канат не выдержит?

— Кошмар! — выдохнула я, — А ты пыталась с ним поговорить?

Поппи кивнула.

— Он меня не слушает, все время поет.

Я помедлила.

— Ладно, давай я рискну.

— Думаешь, у тебя получится?

— Мы вроде немного… сблизились, когда я вытаскивала его из Эйфелевой башни. Попытка не пытка.