Искусственный интеллект - [185]

Какие бы в дальнейшем отрицательные черты виртуальности мы не разбирали, станет ясно, что все они - не сущностная сторона сетевого пространства, а обычное проявление людских пороков, появившихся задолго до самых ранних идей об искусственном интеллекте. Если рассматривать этот вопрос более углублённо, то можно заметить, что в отличие от общения человека с техникой, которое носит обезличенный характер и заставляет быть такими же тех, кто ставит свою жизнь в зависимость от подобного общения, виртуальная реальность является местом проявления ярко выраженных личностных качеств. При помощи техники можно улучшить свою материальную жизнь, но не духовную. Поэтому несомненная ценность Интернета состоит в возможности проявить творческий потенциал. Более того, успеха на этом поприще достигают люди с ярко выраженными креативными способностями. Некоторые из них, не сумевшие проявить себя в обыденной жизни, достигли огромных успехов в сетевом пространстве и получили широкую известность. Иногда, знакомясь с некоторыми порталами, посвящёнными разным аспектам мировой культуры, испытываешь подлинное восхищение подвижническим трудом их авторов. Виртуальность - это сравнительно новое поле человеческой деятельности, но его новизна не делает его более трудным для освоения моральным сознанием, чем иные сферы. Как и в любом поле человеческого бытия, в ней есть место для проявления и добра, и для зла. И так же, как и везде, в сетевом сообществе добродетель похвальна, а порок занимает такое же точно место, как и в обычной жизни: ему многие подвержены, но большинство считает его моральным злом, уклонением от нормы человечности.

Однако самая большая опасность для человечности, связанная с появлением виртуальной реальности, лежит не в электронном тиражировании порока. Страшен не сам по себе порок, а тот, кто его оправдывает и считает приемлемым. В этом смысле весьма тревожной выглядит попытка некоторых интернет-технологов доказать, что в киберпространстве якобы действует особая «виртуальная мораль». То есть подспудно подразумевается, что всё, существующее в противоречивом сетевом сообществе, в принципе, допустимо. Недаром же используется слово «мораль», которое, несмотря на множество смыслов этого слова, в обыденном языке, как правило, воспринимается в качестве положительной ценности. Но из истории человечества мы знаем: всюду, где доселе утверждалось существование двух моралей - всечеловеческой и особой, существующей для избранных, - дело заканчивалось нравственной катастрофой. Ещё раз скажем: виртуальность - это неотъемлемая часть нашей действительности, и никакой особой морали там быть не может. Моральность, как в смысле высших нравственных ценностей свободы, жизни, добродетели, сострадания, прав человека и т.д., так и в смысле важнейших заповедей не убивать, не красть, не лгать, не причинять вреда своему ближнему и др. - абсолютна. И трудно представить, как факт появления сетевого пространства мог бы обесценить моральные абсолюты. В конечном итоге, миллионы людей, работающих в сфере виртуальных технологий, вряд ли бы согласились, чтобы осуждаемые всеми действия стали бы нормой их жизни. Тот, кто связал с Интернетом свою профессиональную деятельность, всё-таки желает работать в человеческом, а не в бесчеловечном пространстве. Но что же защитники «сетевой морали» понимают под этим выражением? Как правило, - изменение, произошедшее с самим субъектом электронной коммуникации. Например, у такого субъекта отсутствует телесность, следовательно, заповедь «не убий» теряет свой смысл. Но, во-первых, это, пожалуй, единственная заповедь, на которую может пасть подозрение в неактуальности для сетевой действительности; все остальные заповеди там весьма актуальны и действенны. А, во-вторых, сам этот пример ложен. Тот факт, что нельзя физически лишить жизни субъекта виртуального пространства, не отменяет оценку убийства как тягчайшего преступления против личности. Поэтому пропаганда убийства и насилия в виртуальном пространстве также считается преступной и влечёт за собой как уголовное преследование, так и нравственное осуждение. Далее, утверждать полное отсутствие телесности обитателей сетей - совершенно необоснованно. В лучшем случае можно говорить, что тело отсутствует косвенно, т.е. информация, получаемая из искусственной реальности, очень слабо влияет на тело. Но, с другой стороны, за виртуальными проектами находятся живые люди, и для того, чтобы просто двигаться в сети и воспринимать данные, следует прикладывать физическую силу и обладать органами чувств. Но главное: моральность никогда не имела отношения только к телу. Она всегда взывала к разуму и чувствам человека; тело же является материальным инструментом для реализации намерения. Виртуальность также воздействует на чувства и разум личности, побуждая её к определённому действию. Что принципиальным образом здесь изменяется в сравнении с обыденной действительностью, чтобы возможно было говорить о разных моралях, - непонятно. Вторым ключевым аргументом сторонников двойственности добра и зла, применяемым в спорах, является указание на анонимность поступков, совершаемых в сети. В реальной жизни человек боится за свою репутацию и опасается совершить какой-нибудь экстраординарный поступок, а в Интернете не существует социальных ролей; там все абсолютно свободны и равны в способах самовыражения. Хорошо видно, как отсюда напрашивается радикальный вывод: в сетевом пространстве всё позволено. А там, где всё позволено, действительно, трудно говорить о морали. Но, занимаясь подобными размышлениями, кто-то явно выдаёт желаемое за действительное. Допустим, некий деятель написал прокламацию откровенно фашистского содержания и анонимно опубликовал её в Интернете. Но уже факт анонимного обнародования свидетельствует о его боязни открывать своё имя, а значит, он понимает, что в данном обществе позволено далеко не всё. И публикация в Интернете может повлечь для него такие же правовые последствия, как и публикация в любом журнале. Если же анализировать работу сетевого пространства в целом, то мы видим, что ведущие, наиболее популярные проекты и издания никогда не позволят себе откровенно преступной пропаганды. Они очень дорожат своей репутацией и следят за собственным моральным обликом. Иное дело, есть масса сайтов, в самом деле работающих по принципу «всё позволено». Но к ним обычно вырабатывается соответствующее отношение как к форме девиантного поведения, и отнюдь не они играют главенствующие роли в глобальной сети. Наконец, сама характеристика действий как анонимных ещё не означает их обезличенно-сти и, тем более, безнравственности. Как уже приходилось отмечать, миллионы людей приобщаются к Интернету ради нового общения. Отсюда столь большой популярностью пользуются форумы и, так называемые, сетевые «болталки». Конечно, это общение анонимно: никто ни с кого не требует анкетных данных; при желании можно представиться человеком противоположного пола, иного рода занятий и иного благосостояния. Можно приписывать себе совершенно несвойственные взгляды и поступки, но, в любом случае, суть подобного общения неизменна: одна личность желает общаться с другой личностью, желает найти родственную душу. Получается, что в такого рода общении мы наблюдаем не тенденцию к обезличиванию, а, наоборот - торжество личностного начала. Но если это так, то в межличностном общении никак не может быть всё позволенным. Человек дорожит общением с таким же, как он и не желает оскорбить его, дабы не потерять навсегда. При желании можно ещё привести несколько убедительных аргументов против существования автономной сетевой морали, но, по-моему, всё и так очевидно. Справедливо говорить лишь о соблазне её исповедовать, но не о реальном положении дел.