Искусственный интеллект - [183]

.

Итак, если использовать ещё один знаменитый образ Аристотеля, сущность человечности, т.е. моральность, занимает пространство между животным и Богом. Какое же место в ней или рядом с ней занимает искусственный интеллект? Этот вопрос кажется надуманным и некорректным, но только на первый взгляд. Действительно, разве кто-то когда-нибудь признавал ЭВМ мерилом ценностей или считал бы её нравственным существом? Так или иначе, но искусственный интеллект понимался как инструмент человеческого мышления, но не заменитель его. Однако рассматривать искусственный интеллект как изолированное явление, вне культурного контекста, - неверно. Он является порождением более широкой, технической реальности. А весь опыт философского постижения смысла техники показал, что её никак нельзя считать просто инструментом человеческой деятельности. Так, возможно, было в традиционном обществе, но в индустриальном техника стала не только приспособлением, но особой формой действительности, средой обитания человечества. Отныне она не инструмент жизни, а сама жизнь. Ещё более интересную мысль в начале

XX века, полемизируя с инструментальным пониманием техники, высказал О. Шпенглер. Он назвал её «тактикой всей жизни в целом» и пояснил: «Она представляет собой внутреннюю форму способа борьбы, который равнозначен самой жизни... Речь идёт не о создании инстру мснтор-вещей, а о способе обращения с ними; не об оружии, а о борьбе» . Будучи рождённой в недрах рационалистического мировоззрения, и, став на время торжеством научной картины мира, техника со временем превратилась в орудие иррационального стремления жизни к могуществу, мировому господству. Конечно, за изобретением техники стоят люди и управляют ей тоже люди. Но дело в том, что эти же люди больше не могут жить без техники. Ни жить в смысле поддержания уровня достижений современной цивилизации, ни жить физически. «Творснис,поднимается на творца... Властелин мира сделался рабом машины» , - подводит итог Шпенглер. А там, где речь идёт об изменении человеческой жизни, неизбежно изменяется и ценностный мир. Неслучайно на рубеже XIX-XX века заговорили о нравственных проблемах техники. Это было лучшее философское подтверждение того, что техника серьёзно повлияла на человечность. Правда, единой «этики техники» нравственная философия создать не смогла. Попытки, несомненно, предпринимались, например, Фридрихом Юнгером, но такой стройной системы, как прикладные биомедицинская этика или этика бизнеса не получилось. Так, проблема подчинения личности правилам машинного производства находилась в поле внимания хозяйственной этики, появление оружия массового поражения - в рамках этики войны, деградация окружающей среды под воздействием техники относилась к проблематике экологической этики и т.д. Но иначе не могло быть: техника - это новая форма обитания человека, его повседневная жизнь, а о прикладной этике жизни как таковой говорить абсурдно.

Похожую эволюцию в отношении ценностного мира, в качестве важнейшей составляющей техники, испытал и искусственный интеллект. Во время появления первых ЭВМ никто бы не сказал, что они могут влиять на моральность. Как сугубо научный проект, «умные машины» преследовали цель существенно расширить возможности человеческого мышления, т.е. воспринимались опять же как инструмент познания. Но уже тогда в идее создания искусственного разума явственно слышались поэтические мечты об интеллекте, являющем собой чистую объективность, лишённую эмоций; об уме, не устающем, не стареющем и, наконец, бессмертном. Частично этот рационалистический замысел был воплощён в компьютере. Но жизнь - если пользоваться понятием О.Шпенглера - не сводимая к чистому

²Шпенглер О. Человек и техника // Культу рология. XX век: Антология. М.: Юрист, 1995. С. 457.

³ Там же. С. 486.

мышлению, смогла приспособить искусственную ментальную реальность для завоевания новых пространств, для создания иных форм бытия. Совершенный разум вышел за свои пределы в результате создания виртуальной реальности. И этот переход стал не просто движением от одного технического открытия к другому; благодаря ему, была заложена основа перехода от индустриального типа цивилизации к информационному, т.е. от технологий накопления информации к безграничным возможностям её распространения. Исследование логики такого перехода - отдельная большая тема. Нам же интересен, в первую очередь, иной аспект произошедшего: создание на базе ЭВМ виртуальной реальности означало вторжение искусственного интеллекта из сугубо когнитивной сферы в ценностный мир. После полувековой истории развития виртуальности сегодня она видится нам как совершенно нелогичное, часто парадоксальное пространство, такое же, как сама жизнь. Раньше она выглядела как порождение техники, теперь она стала самостоятельной формой жизни наряду с техникой. Более того, дальнейший научно-технический прогресс невозможен без виртуальности. И крайне затруднительной без неё стала сама жизнь.

Ныне ситуация такова, что уместно говорить о значительном отдалении искусственного интеллекта от виртуальной реальности. Ещё в 70-х годах XX века, когда информационные сети были доступны всего нескольким тысячам людей, преимущественно имевшим отношение к научной сфере, существовали виды на рациональное развитие киберпространства. Казалось, что одно вытекает из другого: если искусственный интеллект может мыслить, то почему бы глобальной информационной сети не стать общечеловеческим «мировым разумом»? Но сейчас подобная логика очень далека от реального положения. Мы, конечно, понимаем, что функционирование сетевого пространства невозможно без работы компьютерной техники. Однако как явления культуры они в массоюм сознании перестали ассоциироваться друг с другом. Учёный, рассуждающий над путями усовершенствования искусственного интеллекта, может вообще не пользоваться Интернетом, и, напротив, человек, не имеющий никакого познания в информатике и кибернетике, владеющий элементарными навыками программирования, способен создавать выдающиеся сетевые проекты. Если важнейшей характеристикой наступления технической эры считалось появление огромной группы людей-техников, занятых исключительно конструированием и обслуживанием машин, то ныне число людей, профессионально работающих в виртуальном мире, стремительно приближается к количеству техников. Все эти факты наглядно демонстрируют, что обе реальности - техническая и виртуальная - сегодня выглядят как равносильные ареалы человеческой жизни. Важнейшим и, в то же время, роковым различием между ними стал сам вид культур, к которым относится то и другое явления. Техническая мысль до сих пор является преимущественно выражением интеллектуальной, научной деятельности, в то время как сетевое пространство - важнейшая часть массовой культуры. И не просто часть, а главный носитель и пропагандист. Ныне виртуальность выглядит радикально нерациональной, она не желает формализовы-ваться и организовываться, она желает жить и расширять себя без всяких ограничений. Это не рациональная сфера, а поле кипения великих страстей, чьё многообразие позволяет ей быть второй действительностью, иной, но абсолютно достоверной для обитания человека реальностью. И очевидно, что тяга к созданию виртуальных миров неискоренима; отныне они станут вечным спутником человека, таким же, как и техника. А раз так, то никто уже не сможет отрицать, что виртуальность оказывает существенное влияние на ценностный мир личности.