Искушение прощением - [3]

Понимая, что перегибает палку, комиссар все-таки удержался и не сказал, что именно этот логический прием выручает его в разговорах с виче-квесторе.

– То есть вы сказали это в шутку? – наконец отозвался Скарпа.

– Конечно, лейтенант! Именно. Разве я могу хоть в чем-то обмануть доверие виче-квесторе? Абсурд! Даже думать об этом смешно. – И Брунетти улыбнулся, как улыбается на приеме у дантиста пациент, когда его просят показать передний ряд зубов.

Быстрым движением Скарпа оттолкнулся от дверного косяка. Секунду назад лейтенант был сама расслабленность, сейчас же выглядел собранным, энергичным и, кажется, даже стал выше ростом. Стремительность, с которой он переменил позу, напомнила Брунетти о змеях из научно-популярных фильмов. Не трогай ее, и она лежит себе, свернувшись, как неживая. Малейший шорох – и змея мгновенно превращается в хлыст, который до многого может дотянуться.

Брунетти не перестал улыбаться, напротив, его улыбка стала еще более очаровательной. Повернувшись к секретарше, он сказал:

– Пойду к себе! Синьорина, буду очень признателен, если вы позвоните мне, когда придет виче-квесторе.

– Конечно, комиссарио! – кивнула синьорина Элеттра и обратилась к Скарпе: – Чем могу быть вам полезна, лейтенант?

Брунетти направился к двери. Скарпа не шелохнулся, по-прежнему загораживая проход. Время остановилось… Синьорина Элеттра отвела глаза…

В конце концов лейтенант шагнул к ее столу и Брунетти вышел в коридор.

2

У себя на столе Брунетти увидел то, чего предпочел бы не видеть вовсе: папку, в которой, с тех пор как она появилась в квестуре, страницы постоянно добавлялись. Месяца два назад эта папка неделю пролежала в лотке для входящих документов – совсем как приятель, которого приводишь к себе поужинать, а он слишком много пьет, молчит весь вечер и отказывается уходить, в то время как другие гости уже давно разошлись по домам. Папку Брунетти, конечно, к себе не приглашал, но толку от ее содержимого было мало, и как избавиться от нее, было неясно.

В эту темно-зеленую манильскую папку[9] подшивались документы по преступлениям, так или иначе связанным с автомобилями: нарушение правил дорожного движения, побег с места происшествия, порча придорожных скоростных видеокамер; вождение в пьяном виде или разговоры по телефонино[10] за рулем, или, что еще опаснее, набор текстовых сообщений по нему же. В исторической части Венеции автомобилей нет, и потому преступления такого рода редко попадали в поле зрения квестуры.

Здесь также хранились дела, связанные с незаконным получением целого перечня документов: регистрационного удостоверения на автомобиль, страховки, водительских прав, результатов экзамена по вождению. Хотя все эти бумаги подлежали регистрации в центральном офисе, в Местре[11], о любой незаконной попытке получить их в пределах коммуны немедленно извещали венецианскую полицию.

Самая толстая пачка документов в папке была связана с инцидентом, случившимся «на материке». Прочитав первый же протокол, Брунетти в очередной раз восхитился креативностью своих сограждан. О преступлении заявили врачи больницы, расположенной в Местре: за два дня в отделение неотложной помощи явились пятеро мужчин, и у каждого в ушной раковине было по миниатюрному радиоприемному устройству, причем оно находилось так глубоко, что извлечь его самостоятельно было невозможно. Пришлось ехать в больницу. Врачебный осмотр показал, что у всех пятерых к животу были прикреплены передающие устройства с крошечными видеокамерами, выведенными наружу через петлю для пуговицы на рубашке – повыше, на груди.

Четверо оказались пакистанцами, ни один не мог объясняться по-итальянски, так что пришлось вызвать сперва переводчика, а уже потом полицию. Выяснилось, что все пятеро посещали одну школу вождения в Местре и накануне провалили устный экзамен на знание дорожных знаков. Позже полиция установила, что передатчики им на животы прикрепили сотрудники автошколы, радиоприемники в уши – они же. Посредством камеры изображение дорожного знака, значение которого просил пояснить экзаменатор, передавалось «удаленному помощнику», который и диктовал экзаменуемому нужную информацию. Так эти люди сдавали экзамен и получали водительские права.

Брали за это две-три тысячи евро с человека, и за то время, пока схема не раскрылась, за рулем, скорее всего, оказалось несколько сот неквалифицированных водителей, причем не только автомобилей, но и большегрузов дальнего следования, и автопоездов.

В квестуре с содержимым папки ознакомились все без исключения, поэтому Брунетти решил оставить ее на столе – так водитель, отчаявшись вырулить из пробки, выезжает на аварийную полосу и по ней едет до ближайшей развязки.

Брунетти даже подозревал, что держит эту папку у себя для напоминания, каким изобретательным может быть человек, особенно если речь идет об обогащении.

Зазвонил телефон.

– Комиссарио, виче-квесторе на месте, – произнесла синьорина Элеттра особым тоном, давая понять: Патта стоит у ее стола.

– Уже иду! – ответил Брунетти, поднимаясь.

Когда он вошел в приемную, виче-квесторе по-прежнему возвышался возле секретарского стола: обсуждал с синьориной Элеттрой свое сегодняшнее расписание. Брунетти отметил и красивый осенний загар начальника, и его темно-серый костюм, которого раньше не видел. На костюме комиссар и сосредоточился, не вмешиваясь в разговор. Немая ласка, с которой пиджак обнимает широкие плечи Патты, мягкий изгиб ткани на единственном защипе у пояса… Взгляд Брунетти пробежал по рукаву и остановился на обшлаге, вернее, на петлях для пуговиц. Они действительно были обметаны вручную – деталь, всегда заставлявшая комиссара восхищаться мастерством портного.