Искушение архангела Гройса - [83]
Рассказывать ему о нашей репликантской бригаде мне не хотелось: я решил играть в дурачка, расспрашивая его о последних событиях жизни и смерти.
– Я к тебе приезжал с Ланой году в 2002-м, да? Ты был в завязке. Жалко даже. Лысый мне сказал, что вы встречались с ним по какому-то делу, поддали. После чего ты ушел в запой и вскоре помер. Или ты всех разыграл?
Изображать неведение у меня получалось неплохо. Я видел некролог в «Красном знамени». Там так и написано: «Ушел из жизни на четвертом десятке легендарный проводник наших альпинистских групп по Тибету. Сергей Володарович Чернояров по кличке Человек-гора. Земля тебе пухом, друг!»
– Да не могли такого написать, свинячья рожа! – смеялся Чернояр. – Человеком-горой меня окрестили ты да Лысый. Меня если как-то и называли – то Володарычем. Человек-гора, ха-ха! Что я, индеец, что ли? Я последние годы вообще работал в Лхасе. У меня ноги больные, тезка. Какой мне Эверест? Какой Кайлас?
– Жив и слава богу!
– Жив – не то слово. Я жив и счастлив. Я вообще, если хочешь знать, радиоактивный мутант!
– Это точно…
Мы вернулись к застолью. Ребята уже порядочно захмелели. Сергей Иванович грозился «взять стрэльбу» и пойти поохотиться на ворон. Гарри убеждал его, что стреляет лучше. Мишка на кухне рассказывал Теляку о долгожителях в Беларуси. Их, по его мнению, было сейчас около шестисот человек. Лидируют женщины. Пятьсот женщин старше ста лет и сто мужчин. Флагман по числу долгожителей – Гродненская область. Потом – Минская, Брестская, Витебская. В Могилевской области их штук шестьдесят. В Гомельской – семьдесят. Теляк не спорил, лишь участливо кивал, думая о чем-то своем.
– Представляете, что будет, если всех их собрать вместе! – Мишаня рисовал картины необычного шоу. – Пятьсот столетних старух и сто стариков участвуют в марафоне Минск – Борисов!
– Зачем? – удивлялся Федор Николаевич.
– Мы покажем, как много пожилых людей в нашей стране, каков уровень жизненности и смертности!
– Кому покажем?
– Врагам! Тем, кто бомбардирует нас плюшевыми мишками и ханжески упрекает в отсутствии свободы слова!
– А у нас есть свобода слова? – иронизировал Теляк.
– Рытка, зганяй да пацюков[12] за каубаскай, – кричала Мефодьевна, отправляя дочку в погреб за колбасой. – Маргарыта, дзе ты?
Наконец все собрались за столом для заключительного тоста. Федор Николаевич поднялся с места и произнес речь за сельскую интеллигенцию. Учительница литературы, прожившая сорок лет бок о бок с учителем физики и труда. Пример трудового героизма, оплот семейных ценностей. Настоящие долгожители Гомельщины.
– За вас, за наших гостеприимных хозяев, – закончил он и предложил пить до дна, хотя самогонки в бутыли к тому времени почти не осталось. – За наш будущий марафон!
Присутствующие смачно выпили, вытерли подбородки кто салфеткой, кто рукавом. Наступила неловкая пауза, означающая, видимо, что кому-то надо спускаться в погреб за самогоном, но дед вновь заговорил про «стрэльбу», после чего Мефодьевна скрестила руки на груди, объявляя мораторий на возлияние. Тут же во дворе как по команде забрехали собаки, Чернояров игриво икнул и сказал слово «пардон» по-французски. Марыся Мефодьевна поднялась из-за стола, посмотрела на наручные часы и громко сказала, обращаясь ко всем присутствующим:
– Усё. Цяпер хадзем у школу батвинне пиздзиць![13]
44. Tellermine 42 (T. Mi. 42)
Поутру выдвинулись. КПП проехали безболезненно: егеря в защитной форме посмотрели документы, посоветовали находиться в зоне не более суток. На дозиметре у самого въезда в зону отчуждения уже было сто двадцать микрозиверт. На обучение обращаться с металлоискателем Теляк времени не дал. Прибор с характерным названием «Следопыт» вручил Грауберману, мне дал самоделку и велел прочесать поле под заброшенной вёской в получасе езды от места нашего постоя.
Мы с Гарри пошли, слушая шум земли. Федор брел между нами, с утра он был непривычно хриплым и злым. Быстро показал, как работать со штангой, стараясь не пропустить ни одного клочка поверхности. Установил глубину поиска на уровень пятидесяти сантиметров и уверил, что успех нам обеспечен. Откуда бралась его самонадеянность, не знаю. Мне наше предприятие казалось поиском иголки в стогу сена.
Метеорит упал здесь чуть ли не тысячу лет назад. Первые находки имели место в начале восемнадцатого века; тогда же на обломках начали делать деньги. Какой-то купец купил огромный кусок Брагинского метеорита и перепродал его в Лондон, где тот благополучно исчез. Основные точки нахождения разорвавшегося болида: села Капоренка, Крюки и Колыбань. В настоящий момент собрано около восьмисот килограммов метеоритного вещества, хранящихся в государственных организациях и частных коллекциях. По некоторым оценкам, «черные копатели» вывозят из Полесья до трехсот килограмм палассита ежегодно, что позволяет предположить наличие существенно большего количества уникального космического вещества в нашей земле. Мы, к сожалению, археологическими навыками не обладали, спортивным азартом тоже. Камни как камни. Разве что притягиваются магнитом.
Мы брели с Гарри по плоскому, как высохшее море, полю с нелепыми приспособлениями в руках. Мишка ковылял позади с двумя лопатами на плече. Теляк куда-то отъехал, но обещал появиться в самое неожиданное для нас время. С похмелья хотелось залечь в кусты и отложить поиск до лучших времен. Через час Грауберман нашел проржавленный железнодорожный костыль и повесил его себе на шею: трофей.
Раньше мы воскуряли благовония в священных рощах, мирно пасли бизонов, прыгали через костры и коллективно купались голыми в зеркальных водоемах, а потом пришли цивилизаторы, крестоносцы… белые… Знакомая песенка, да? Я далек от идеализации язычества и гневного демонизма, плохо отношусь к жертвоприношениям, сниманию скальпов и отрубанию голов, но столь напористое продвижение рациональной цивилизации, которая может похвастаться чем угодно, но не глубиной мышления и бескорыстностью веры, постоянно ставит вопрос: «С кем вы, художники слова?».
Смешные, грустные, лиричные рассказы Вадима Месяца, продолжающие традиции Сергея Довлатова, – о бесконечном празднике жизни, который начался в семидесятые в Сибири, продолжился в перестроечной Москве и перешел в приключения на Диком Западе, о счастье, которое всегда с тобой, об одиночестве, которое можно скрыть, улыбнувшись.
Автор «Ветра с конфетной фабрики» и «Часа приземления птиц» представляет свой новый роман, посвященный нынешним русским на Американском континенте. Любовная история бывшей фотомодели и стареющего модного фотографа вовлекает в себя судьбы «бандитского» поколения эмиграции, растворяется в нем на просторах Дикого Запада и почти библейских воспоминаниях о Сибири начала века. Зыбкие сны о России и подростковая любовь к Америке стали для этих людей привычкой: собственные капризы им интересней. Влюбленные не воспринимают жизнь всерьез лишь потому, что жизнь все еще воспринимает всерьез их самих.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.