Искушение архангела Гройса - [48]

– Здравствуй, – сказал я с дрожью в голосе.

Я смотрел на нее, чувствуя, как во мне просыпается усталая сентиментальность. Вся моя предыдущая жизнь показалась странной прелюдией перед этой встречей. Россия, Беларусь, сомнительный бизнес, жена, дети – все это после сегодняшней встречи как бы не считалось. Чужое и чужеродное. Страшно в этом признаться, но это было именно так.

Я вспомнил, как она побежала с песчаной горы в Ниде. Мы сидели в беседке над морем, мирно болтали о чем-то, и вдруг она встала и ринулась вниз. Без предупреждения. Возможно, ей опротивело слушать мою самоуверенную речь или она вспомнила о чем-то своем, но она встала и побежала. Белая блузка, красные брюки, желтый песок. Она так и собиралась бежать, пока не упадет, и все думала: пусть я разобьюсь, а за это остальные будут жить, – если бы путь ей не преградила какая-то женщина.

«Я просто чувствовала, как и у нее в горле пересохло от моего бега, и она вырастала прямо на глазах, и можно было разглядеть ее лицо, и я бежала прямо в ее лицо – и лица, конечно, тоже не видела, а потом подумала, что это, может быть, кто-то из родных за мной приехал, остановилась и поняла, что эта женщина работает на рыбном заводе, а за мною никто не приедет…»

Я прожил с ней целую жизнь, пусть хронометражу обычной жизни и не соответствующую. О ее смерти слышал от общей подруги, когда в очередной раз взялся Лолу разыскивать.

– Она умерла, – сказала подруга с надменной торжественностью. – Не звони мне больше.

Когда-то Лола подарила мне на день рождения свою невинность. Для меня подарок сомнительный: меня это скорее шокировало, чем обрадовало. Для мусульманки (она была кавказских кровей) – крайне решительный поступок. Я всю жизнь стыдился своего отказа от ответственности, пусть он и не был озвучен.

Кличка Святая Лола, ироничная и, может быть, даже злая, появилась во времена нашего курортного романа: я ее и придумал. Дело происходило в Прибалтике, на литовской территории Куршской косы. Отношения развивались стремительно. После знакомства мы ни на секунду не расставались, подробно рассказывали о себе друг другу. Ходили на море купаться ночью. Я удивлялся, что столь красивая девушка может вести себя так искренне и открыто. Наши беседы тут же перешли в обжимания и поцелуи. Я не мог себе представить, что путь в постель займет такой долгий и томительный промежуток времени.

Мы сидели на маленьком цветастом диване в ее съемной квартире. Она держала меня за руку, будто собиралась никогда ее не отпускать. В глазах Святой Лолы появилась жертвенная покорность, надежда и слезы. Освобождения женщина Востока так и не получила: мне это положение вещей в те времена казалось странным. Я любил деятельных, предприимчивых баб. Слабых в постели, сильных в быту. А здесь мерцало нечто вроде «что теперь пожелает мой господин?». Не мог же я ее послать за пивом?

– Я так ждала этого момента, – сказала она. – А все получилось обыденно. Это должно быть смертью, вторым рождением. Я даже не знаю, понравилось ли мне. Прости, если я говорю что-то не то… Тебе понравилось?

Она строго посмотрела на меня и потянулась за сигаретой.

– Ты же не куришь!

– Сегодня можно. Сегодня особенный день. У тебя день рождения…

Я не увязывал происшествия с днем рождения. Меня смущало, что девушка ради такой ерунды принесла себя в жертву.

– Что могла, то отдала, – сказала Святая Лола, грустно улыбаясь. – Я сделала то, что хотела.

Лола часто говорила о смерти, но я считал, что она лишь начиталась книжек. Она много читала, примеряла на себя различных героинь. Мадам Бовари, Анна Каренина, Жанна д’Арк. Перечитывала «Ночь нежна» Фицджеральда. Там тоже была какая-то героиня, и, возможно, Святая Лола видела мир глазами голливудской актрисы, если я не путаю сюжеты книг.

Лола была внутренне настроена на то, что должна кому-то помогать, спасать оступившихся. Много размышляла о возможной смерти своей мамы, это казалось ей самым страшным. Женщины по молодости пишут стихи, сочиняют музыку, но потом здравый смысл хищно берет свое. Мне казалось, что она интересничает. Чего ради ты вдруг умрешь, если у тебя все живы и здоровы? Бедная Лиза… Святая Лола…

– Помнишь, как к нам пришел ежик, когда мы ночью вернулись с пляжа? – спросил я. – Я только приехал, не успел распаковать вещи, а ты тут же позвала меня на море. Я подумал поначалу, что ты женщина легкого поведения.

– Я буду приходить к тебе, – сказала она уверенно. – Буду изменять мужу, даже если он меня за это убьет. Ты, кажется, не понял, что я имела в виду, когда мы были вместе. Я была моложе. У меня было слишком мало средств для выражения чувств. Сейчас стало лучше.

Пока я смотрел на Лолу, растерянно улыбаясь, ей принесли двойной эспрессо.

– Я вчера почти не спала, – сказала она, будто оправдываясь. – Очень шумные соседи. Пьют, крутят музыку. Здесь слушают такую глупость. «Пляши Америка, танцуй Европа!» – Лола рассмеялась и отхлебнула черной жижи, переливающейся нефтяными разводами.

Я разглядывал ее, поражаясь, что за двадцать пять лет она практически не изменилась. Как такое могло произойти с восточной скоропортящейся красотой? Правильное средиземноморское лицо с голубыми почему-то глазами, короткая стрижка гарсон, тонкая шея с трогательными прожилками, благородные пальцы рук. Лолу можно было полюбить только за теплоту ладошек. Я взял ее за руку когда-то и больше не хотел ее выпускать.