Искушай меня в сумерках - [14]

Поппи с удивлением поглядела на него и шепнула.

– Как такое возможно?

– Что я люблю вас? – в ответ прошептал Майкл, и его губ коснулась робкая улыбка. – Поппи Хатауэй, вас невозможно не любить.

Она прерывисто вздохнула, до краев наполненная счастьем.

– Мисс Маркс никогда не рассказывала, как в такой ситуации должна вести себя настоящая леди.

Майкл улыбнулся и наклонился чуть ближе, словно доверяя очень важную тайну.

– Могу я предположить, что вы осторожно поощряете меня?

– Я тоже люблю вас.

– Не слишком осторожно с вашей стороны, -его карие глаза блеснули, – но как мне приятно это слышать.

Ухаживание велось крайне осмотрительно. Отец Майкла, виконт Андовер, всячески оберегал своего наследника. Сын отзывался о нем, как о прекрасном, но очень строгом человеке.

Майкл попросил больше времени, чтобы найти подход к виконту и убедить его в правильности выбора своей невесты. Поппи готова была дать Майклу столько времени, сколько потребуется.

Остальные Хатауэи оказались не настолько сговорчивыми. Они считали Поппи настоящим сокровищем, заслуживающей открытого и честного ухаживания.

– Не лучше ли мне обсудить этот вопрос с Андовером? – советовался Кэм Роан с родными, которые в полном составе расположились в гостиной их апартаментов в отеле. Откинувшись, он сидел на диване рядом с Амелией, укачивающей шестимесячного сына. Когда малыш подрастет, его имя для gadjo - этим словом цыгане называли не цыган – будет Ронан Коул, но в семье его называли цыганским именем Рай.

Другой диван занимали Поппи и мисс Маркс, а Беатрис расположилась на полу у камина и играла с любимой ежихой Медузой. Доджер дулся в корзине неподалеку, наученный нелегким опытом, насколько неблагоразумно сталкиваться с Медузой и ее иголками.

Задумчиво хмурясь, Поппи подняла глаза от своего рукоделия.

– Не думаю, что это поможет, – с сожалением сказала она мужу сестры. – Я знаю, насколько убедительным ты можешь быть, но... Майкл очень настойчив в том, что только он знает, как следует обращаться с отцом.

Кэм снова задумался. Со своими темными и слишком длинными волосами, кожей цвета темного меда и искрящимся в одном ухе бриллиантом он больше походил на языческого принца, чем на бизнесмена, заработавшего состояние на инвестициях в производство. Со дня женитьбы на Амелии, он по существу стал главой семьи Хатауэев, которую называл "своим табором".

– Маленькая сестренка, – сказал он Поппи спокойным голосом, хотя глаза светились решимостью, – как говорят у цыган, "без солнечного света дерево не принесет плодов". Не вижу причины, почему Бэйнинг не попросит разрешения ухаживать за тобой и не делает это открыто, как остальные гаджо.

– Кэм, – осторожно ответила Поппи. – Я знаю, что у цыган более... более откровенный подход к ухаживаниям...

Амелия постаралась подавить смех. Кэм подчеркнуто это проигнорировал. Самой озадаченной выглядела мисс Маркс, которая понятия не имела о цыганских традициях ухаживания, часто сопровождающихся кражей невесты прямо из ее постели.

– Но тебе не хуже меня известно, – продолжила Поппи, – что британские пэры используют более деликатные методы.

– На самом деле, – сухо уточнила Амелия, – из того, что мне довелось увидеть, британские пэры договариваются о браке с теми же романтическими чувствами, с которыми заключают банковские сделки.

Поппи бросила на сестру хмурый взгляд.

– Амелия, ты на чьей стороне?

– Для меня в этом разговоре все стороны за тебя. – Синие глаза сестры были полны беспокойства. – И потому мне не нравится такое ухаживание: прибываете на вечера раздельно, он никогда не берет тебя и мисс Маркс на прогулки. Это несет оттенок неуважения, смущения, постыдной тайны.

– Ты говоришь о намерениях мистера Бэйнинга?

– Вовсе нет, но мне не нравятся его методы.

Поппи вздохнула.

– Я – необычный выбор для сына пэра, и потому мистер Бэйнингу приходится действовать с осторожностью.

– Ты самая подходящая для замужества персона из всей семьи, – возразила Амелия.

Поппи бросила на нее хмурый взгляд.

– Едва ли есть чем хвастаться, будучи самой подходящей из Хатауэев.

С раздраженным видом Амелия поглядела на компаньонку.

– Мисс Маркс, кажется, моя сестра считает нашу семью настолько необычной, настолько неординарной, что мистеру Бэйнингу приходится прикладывать невероятные усилия, пробираясь тайно туда и обратно, вместо того, чтобы с высоко поднятой головой отправиться к виконту и сказать: "Отец, я хочу жениться на Поппи Хатауэй и прошу твоего благословения". Не могли бы вы мне разъяснить, по какой причине так беспокоится мистер Бэйнинг?

На этот раз мисс Маркс не смогла найти слов.

– Не впутывай ее в наш спор, – вмешалась Поппи. – Вот тебе куча причин, Амелия. Ты и Уин замужем за цыганами, Лео известен как неисправимый повеса, у Беатрис больше домашних животных, чем в Королевском зоологическом обществе, а я – самая неуклюжая в обществе, и даже ради спасения собственной жизни не сумею вести обычную светскую беседу. Неужели так трудно понять, почему мистер Бэйнинг пытается очень осторожно преподнести отцу новости?

Казалось, Амелия желает продолжить спор, но вместо этого она пробормотала.