Искупительная пирамида - [4]

Она посмотрела на Хэншоу, который внимательно изучал выжженный участок почвы, где покоился «Ми-нос», а потом вдруг направилась ко мне.

— Джек Сэндз, — произнесла она с некоторым вызовом, — я должна извиниться. Не думайте, что я прошу извинения за мое мнение о вас, — нет, только за то, как я себя вела по отношению к вам. В таком тесном обществе, как это, нет места для вражды, и, насколько это от меня зависит, ваше прошлое с настоящей минуты — ваше личное дело. Более того, я хочу вас поблагодарить за вашу помощь во время взлета и во время посадки.

Я так и вылупился на нее. Ведь это извинение должно было стоить ей немало, потому что Золотая Вспышка была гордая молодая леди, и я заметил, как она моргает, чтобы скрыть слезы. Я сказал примирительно:

— О’кей. Вы придерживаете свое мнение обо мне про себя, а я поступаю так же с моим мнением о вас.

Она покраснела, потом улыбнулась и признала:

— Наверно, я паршивый пилот. Терпеть не могу взлеты и посадки. По правде говоря, «Миноса» я просто боюсь. До того времени, как мы выбрались с Янг Филд, я едва ли управляла чем-нибудь побольше своей маленькой гоночной ракетки.

— Но зачем? — спросил я в полной растерянности. — Если вы настолько терпеть не можете управлять ракетой, зачем этим заниматься? Только для рекламы? Да со всеми вашими деньгами вам и реклама не нужна, вы же знаете.

— О, с моими деньгами! — раздраженно повторила девушка. Она отвела взгляд и неожиданно вздрогнула. — Смотрите! — воскликнула она. — Там, над вершинами, что-то движется — похоже на большой шар! И высоко, где совсем нет воздуха!

Я поднял голову.

— Это всего лишь пузыристая птица, — объяснил я с равнодушным видом.

Я-то много таких повидал, они были самыми простыми подвижными формами жизни на Европе. Но Клер, конечно, встречалась с ними впервые, и ей было ужасно интересно.

Я объяснил, что эти существа способны перелетать из долины в долину, а воздух они несут с собой в своих громадных пузырях, похожих на воздушные шары. И, разумеется, пузыристые птицы вовсе и не птицы: они не летают, а скользят, как лемуры или белки-летяги на Земле. Я даже бросал камни в зазвеневший поющий кустарник до тех пор, пока не вспугнул другую птицу, и та проплыла у нас над головами, паря на своих упругих мембранах.

Глаза у Клер разгорелись. Я подвел ее поближе к поющему кустарнику, чтобы она могла послушать музыку дышавших листьев; потом проводил ее вниз к солончаковому озеру в центре долины, чтобы отыскать несколько примитивных существ, которых Гандерсон и его команда называли «орешками», потому что они очень напоминали грецкие орехи в скорлупе. Мы брели по долине, и я говорил без устали. В конце концов, весь полет мне пришлось играть в молчанку. Я рассказывал ей о разных формах жизни, обнаруженных на планетах; о том, что на Марсе, Титане и Европе существа бесполы, а на Венере, на Земле и на Ио двуполы; и о том, что на Марсе и на Европе животная и растительная жизнь до конца не разделились; так что даже разумные наделенные клювами марсиане обладают растительными чертами, а поющие кусты на холмах Европы имеют метаболизм животных. И так мы бесцельно бродили, пока не оказались перед узкой тропинкой, которая, очевидно, вела в долину Гандерсона.

Мой взгляд привлекло какое-то движение высоко на склоне горы. Пузыристая птица, подумал я беспечно, хотя высота была слишком мала — обычно они раздувают свои пузыри на верхней кромке атмосферы. И тут я увидел, что это не пузыристая птица, а человек. На самом деле это был Гогрол.

Он выходил из ущелья-тропы, воротник его был обмотан вокруг горла, чтобы защититься от холода высоты.

— Гогрол! — воскликнула Клер. — Он, наверное, побывал в следующей долине. Стивен захочет… — она поспешно умолкла.

— Почему это, — спросил я мрачно, — ваш друг Коретти так заинтересован в действиях Гогрола? В конце концов, предполагается, что Гогрол — биолог, не так ли? Почему бы ему и не заглянуть в соседнюю долину?

Ее губы сжались.

— Почему бы и нет? — согласилась она. — Почему бы и нет?

И с этой минуты Клер хранила упорное молчание.

В этот вечер Хэншоу перестроил наше расписание, так что теперь мы могли работать и отдыхать все вместе. Настоящая ночь на Европе наступает примерно раз в три дня, когда на небосклоне остаются только Юпитер и Ио. Так что света для работы на поверхности там всегда достаточно.

На следующее же утро я припер Хэншоу к стенке. Капитан, нет слов, — личность священная, но я не люблю когда меня водят за нос.

— Скажи мне, Гаррис, — потребовал я, — что такое происходит в этой экспедиции, о чем знают все, кроме меня? Если это исследовательская группа, тогда я эмир ярклендский. Так вот, я хочу знать, в чем дело.

Хэншоу покачал головой.

— Не могу тебе сказать, Джек. Я сожалею, но ничего не скажу.

— Почему?

Он поколебался:

— Потому что у меня есть приказ, Джек.

— Чей приказ?

Хэншоу затряс головой:

— Будь он проклят! — произнес он яростно. — Я-то тебе доверяю. Но выбор не мой. — Он выдержал паузу. — Ты это понимаешь? Ну и ладно! Тогда — никаких вопросов. Задавать вопросы и отдавать приказы буду я.

Тогда я решил пораскинуть мозгами.