Искупительная пирамида - [3]

Согласно расписанию, мы должны были приземлиться к концу долгой вахты Клер. Я выбрался из своей каюты на час раньше и поднялся в рубку. Хэншоу попросил меня указать место посадки предыдущей экспедиции, а заодно я собирался ненавязчиво проконтролировать действия нашей красавицы. Мы находились на расстоянии семидесяти или восьмидесяти миль от поверхности, но здесь не было ни облаков, ни воздушных помех, и долины лежали под нами, точно рельефная карта.

Несмотря на это, адски трудно было найти долину Гандерсона; выжженная нашими двигателями площадка с тех пор заросла, и я мог положиться только на свою память, потому что, разумеется, все карты были потеряны вместе с «Герой».

Через некоторое время я узнал ряд узких параллельных долин и указал Клер на солончаковое озеро в центре одной из них.

— Вот здесь. Но имейте в виду — она узкая и глубокая, трудное место для посадки.

Она бросила на меня испепеляющий взгляд, но ничего не сказала. Однако у меня из-за спины неожиданно послышался чей-то голос:

— Левее! То, что нам нужно, — левее. Оно… там легче сесть.

Гогрол! Ничего себе!

— Выйдите из рубки! — рявкнул я.

Он пробормотал что-то и вышел. Но я засомневался. «Легче приземлиться» — это был полный бред, но долина выглядела чертовски знакомой! На самом деле я вовсе не был уверен, но вроде бы Гогрол указал на долину Гандерсона.

Клер нервно закусила губу. «Минос» уже начал наклоняться под неопытной рукой девушки. Хотя это не было опасно, пока нас отделяло от планеты еще десять или двенадцать миль, но ее поверхность упорно приближалась.

— Осторожнее, мэм! — посоветовал я. — Здесь нет атмосферы, в которой так удобно гасить лишнюю скорость.

Внезапно она завизжала:

— Так возьмите! Возьмите!

И сунула рычаг мне в руки. А потом отпрянула и сжалась в комок, безутешно рыдая, а ее золотые волосы рассыпались по лицу.

Я взял на себя управление, выбора у меня не было. Я выровнял «Минос», а затем начал опускаться на вспомогательных двигателях. Это было нетрудно: при низкой силе тяжести на Европе ускорение свободного падения также было ниже привычного, и у меня оставалась уйма времени для маневров.

Я начал понимать, как позорно мало знала Золотая Вспышка о вождении ракеты, и, вопреки самому себе, почувствовал к ней сильную жалость. Но зачем ее жалеть? Каждому известно, что Клер Эйвори — попросту богатая сорвиголова, испорченная деньгами и репортерами-подхалимами. Чтобы всеми презираемый Джек Сэндз ее жалел? Вот смеху-то!

Нижние двигатели нагрелись и брызнули пламенем, превращая бурую поверхность долины в черную золу, смешанную с огнем. Теперь я опускался очень медленно, потому что ничего было не видно внизу, кроме огненной поверхности взрывной волны, и я следил за показателем горизонта, словно от этого зависела моя жизнь — впрочем, так оно и было.

Я знал, что разбрызгивание огня начинается в такой плотности воздуха на высоте четырехсот футов, но дальше возможны были только догадки. А нам нужно было приземлиться достаточно медленно, чтобы не повредить корму. И, раз уж я об этом упоминаю, мы сели очень мягко. Я даже не думаю, что Клер Эйвори это почувствовала, пока я не отключил двигатели.

Она смахнула слезы рукавом и с вызовом взглянула на меня, но прежде чем она успела заговорить, Хэншоу открыл дверь и похвалил:

— Отличная посадка, мисс Эйвори!

Клер встала. Она вся дрожала, и я думаю, при земном притяжении она бы упала назад, в пилотское кресло, потому что я видел, как трясутся ее колени.

— Посадила не я, — созналась она хмуро. — Это мистер Сэндз опустил нас на поверхность.

И тут моя жалость достигла высшей точки.

— Но ведь это не моя вахта, — напомнил я. — Смотрите! — Хронометр показывал три минуты до начала моего дежурства. — Мисс Эйвори выполнила всю тяжелую работу…

Но она уже ушла.

Жизнь на Европе началась буднично. Понемногу мы понизили атмосферное давление в «Миносе», чтобы согласовать его с внешним. Сначала с Коретти, а потом с Клер Эйвори случились приступы высотной болезни, но на исходе двадцатого часа все мы достаточно акклиматизировались.

Мы с Хэншоу первыми отважились выйти на поверхность планеты. Я тщательно изучил долину, но все эти каньоны и канавы сильно смахивают друг на друга. Я помнил, что высоко на скале, в том месте, где мы тогда посадили «Геру», росли поющие кустарники, но теперь из-за наших двигателей все кусты в округе превратились в горстку золы.

Не удалось также найти приметного узкого ущелья, ведущего в соседнюю долину.

— Боюсь, что я пролетел мимо долины Гандерсона, — признался я капитану Хэншоу. — Наверное, она следующая слева, а с этой она соединяется проходом. Если я прав, то сюда я ходил несколько раз на охоту.

Внезапно я вспомнил, как Гогрол указывал на левую долину.

— Говоришь, проход есть? — задумчиво повторил Хэншоу. — Тогда лучше останемся здесь. Можно ходить в долину Гандерсона и там работать. Ты уверен, что нам не придется использовать кислородные шлемы?

— Если это та самая тропа, я уверен. Но с чем работать в долине Гандерсона? Я думал — это исследовательская экспедиция.

Хэншоу бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся. И тут я увидел, что Гогрол смотрит в иллюминатор «Миноса». Я подошел поближе к капитану, но в этот момент люк открылся и вышла Клер Эйвори.