Искаженное эхо - [4]

Нежный, чистый звук сначала тихо и несмело пролился из серебряного горла буроха, но постепенно окреп, зазвучал во всю силу, отражаясь от высокой крыши рвущим сердце эхом и завораживая души неведомой тоской и светлым восторгом.

Аркстрид и сама плыла на волнах своей музыки, спонтанно рождавшейся где-то в глубинах души и просившей, умолявшей жестоких богов, правящих этим миром, смягчиться, сжалиться на миг, позволить хрупкой ведущей привести в свои владения так необходимого клану защитника.

Сила, бесстрастно струившаяся из темных глубин мира, понемногу сконцентрировалась в теле призывающей, стала ее частью, продолжением, прониклась ее болью и надеждой. И в какой-то миг, став острой иглой, рвущей дыру в гранях между мирами, ринулась туда, пытаясь достать вожделенное чужое существо.

Напряженные, как струны, подручницы, всеми силами пытающиеся не поддаться очарованию пения буроха и не пропустить долгожданный момент, потрясенно застыли, когда на алтаре возникло чье-то тело.

Свернутый в уютный комок демон и не думал сопротивляться или драться: видимо, ритуал выдернул его из родного мира в тот самый момент, когда он сладко спал. И Аркстрид, посчитавшая это необыкновенной удачей, немедленно вонзила в руку существа заговоренный клинок.

А затем так же быстро растерла брызнувшую кровь по алтарному камню.

Подручницы тоже опомнились и торопливо поливали подскочившего от боли демона кровью и сонным зельем.

– Ёмаёвычётворитегады?! – возмущенно вскричал вызванный демон на неизвестном языке и сразу обмяк, сраженный неимоверной дозой лучшего сонного снадобья.

– Заворачивайте его в одеяла, запрягайте собак… – еще успела расслышать Аркстрид четкие указания подхватившей ее на руки Парбин, а накатившая черной волной безмерная слабость уже уносила девушку в пропасть глубокого обморока.

Глава вторая

– Отседова придется ножками, – равнодушно сообщил тракторист и полез в прицеп за вещами.

Ножками так ножками, пожал плечами Арсений, принимая у пропахшего солярой парня рюкзак и сумку. Рассчитался он заранее, потому только кивнул и попер по крутой тропке вверх, к своему новому жилью. И по совместительству – месту работы.

Месту, нужно сказать, абсолютно неприбыльному, но и его удалось вырвать по великому блату. Хрен его знает, куда девается в России нормальная работа и польза от природных богатств, но только не народу достается, это точно. Обычные люди копейки считают, жрут всякую гадость, неизвестно из чего и как сделанную, и ходят в китайском дерматине. Конечно, всюду хватает рвачей, которые изо всех сил лезут, расталкивая всех, кто послабее или посовестливее, локтями и сапогами, и умудряются в конце концов устроиться довольно сносно. Вот только всё это благополучие держится зачастую на гнилых нитках, дернет судьба посильнее, оно и рухнет.

Арсению это было известно лучше, чем другим: сам еще недавно владел бизнесом и считал себя крутым и ушлым. Еще и друзьям советы давал, сейчас уши горят, как вспомнит. Так ведь чистосердечно тогда считал, будто для успеха достаточно хорошо знать свое дело и вкалывать по четырнадцать часов в сутки.

Работу на стройке он почти досконально изучил за два года армии, его призыву последнему такая радость досталась. Из-за дефектов зрения попал Арсений в стройбат и вначале думал, что придется ему там трудно и голодно. Однако повезло, строить для родины ничего, кроме генеральских загородных домов, не пришлось, а там подкармливали. Сначала, правда, в основном делал – бери больше, бросай дальше, но деревенскому, привыкшему к труду парнишке это давалось сравнительно легко. А потом старательного солдатика приметил прораб и начал понемногу нагружать все более сложной работой.

Вот и сумел Арсений, дембельнувшись подчистую, сразу найти работу в строительной бригаде. А еще через пару лет ушел на собственные хлеба. Зарегистрировал фирму, переманил к себе тех, в ком был уверен, что не запьют и не подставят. Спустя три года Арсений имел, кроме квартиры в подмосковном городке, джип, выкупленный под офис подвальчик и почти полтора десятка рабочих. Негусто, но заказы раз от раза удавалось получать все более солидные.

И вот тут оказалось, что его успехи кому-то пришлись поперек горла, и в фирме начали происходить различные мелкие, но досадные срывы. А потом и вовсе прижали его так, что пришлось срочно все бросать и бежать без оглядки с чужим паспортом в кармане. Унести и продать за бесценок удалось лишь сущее барахло, но про это лучше не вспоминать: сразу поднимается в душе жаркая ненависть к тем, кто бесстыдно сломал с таким трудом налаженную жизнь.

Арсений, чуть запыхавшись, остановился у низкого, в одну ступеньку, крылечка, достал из кармана полученные от начальства ключи и отпер испинатую грязными сапогами дверь. В нос ударил запах застоявшегося табачного дыма и нечищеного биотуалета, и новичок с отвращением понял, что начинать работу придется с банальной уборки. Предыдущий метеотехник, уволенный за беспробудное пьянство, загадил помещение хуже, чем сумело бы целое семейство хрюшек.

Прокопался новосел почти до самого вечера, матеря предшественника самыми изощренными словечками из народного сленга, потом снял показания приборов, сверяя порядок процедуры по шпаргалке, приготовил нехитрый ужин, обмыл перемену в жизни стаканчиком коньяка и с чистой совестью завалился спать.