Искатели злоключений. Книга 3 - [34]

– Простите, я неудачно выразился, – поправился Невракль. – Я хотел сказать, что мы проникнем в штаб предводителя захватчиков.

– Его зовут Грандешок, он хотмаус, – пояснил Каланча.

А Крокус вдруг пропел детскую дразнилку, которую придумали юные гнэльфы:

– Гррандешок, Гррандешок, не сотррешь нас в поррошок!

– Тихо ты! – прикрикнул на него Каланча. – Привлечешь внимание стражников!

– Благодаррю за комплимент! – уже тише пробормотал попугай и смущенно переступил с лапки на лапку.

Разбойники отползли за кусты орешника и улеглись на мягкой траве. Клетку с Крокусом они поставили в тень: вдруг бедняге напечет солнышком голову и он вновь примется распевать обидные дразнилки и песенки?

– Вы уж не задерживайтесь, пожалуйста, в гостях у Грандешока, – попросил нас перед расставанием Каланча. – До обеда управитесь?

– Управимся, – пообещал я, – в полдень вернемся.

Лицо бородатого разбойника осветила радостная улыбка: оказывается, оба грабителя больше всего на свете боялись остаться без обеда!

Глава сорок третья

Когда мы проникли в захваченный Грандешоком и его сворой Гнэльфбург, мы увидели ужасное зрелище. По улицам рыскали вражеские воины, норовя стащить у горожан то, что еще не успели отнять другие мародеры. Перепуганные жители славной столицы гнэльфов старались отсиживаться дома: их сопротивление было сломлено, и любая попытка дать врагу отпор теперь была обречена на неудачу – слишком неравными оказались силы. Опьяненные победой хотмаусы бродили по городу и горланили песни, в которых прославляли «великого полководца» Грандешока. Хотмаусов было большинство; барбионы, злюки и хрюксы составляли лишь треть всего вражеского полчища, и наглые мышеподобные существа, передвигающиеся с одинаковой ловкостью как на двух тонких ножках, так и на четырех, чувствовали себя по праву «элитой» объединенных войск.

– Гнэльфбург наш! – орали они, размахивая короткими мечами и потрясая щитами, на которых был изображен герб Хотмаусвилла – мышь, разбивающая молотом мышеловку. – Слава великому Грандешоку!

Это зрелище было таким мерзким и отвратительным, что даже Невракль наконец не выдержал и довольно громко произнес, обращаясь ко мне и Кракофаксу:

– Торжествуют, празднуют победу!.. Но ничего, скоро настанет час, и всю эту свору грабителей мы изгоним из Гнэльфбурга с позором!

– Икки, ты слышал?! – спросил один из хотмаусов другого. – Кто-то назвал нас сворой грабителей!

– Не болтай глупостей, Тикки, – поморщился в ответ его приятель, повертев головой по сторонам и не увидев, разумеется, отряда невидимок-лазутчиков. – Кроме нас, хотмаусов, здесь нет никого!

– Но я четко разобрал слова: «Настанет час, и всю эту свору грабителей мы прогоним из Гнэльфбурга с позором»! – продолжал настаивать латник хотмаус по имени Тикки.

– Наверное, это внутренний голос дает о себе знать. Иногда такое случается, – объяснил Икки и добавил. – Особенно по ночам он любит досаждать. Так и бормочет, так и бормочет, проклятый! Но ты, Тикки, не обращай на него внимания: он поговорит, поговорит, да и умолкнет.

Мы прижались к стене одного из домов и постарались на несколько мгновений замереть: пусть эти два солдата-латника пройдут мимо нас, к чему привлекать их внимание к подозрительным звукам?

Когда Икки и Тикки скрылись за углом, Кракофакс сердито прошептал Невраклю:

– С вами, господин главнокомандующий, в разведку ходить очень опасно! Не можете язычок за зубами держать!

– Виноват, виноват, – смутился Невракль. – Отныне буду молчать как рыба!

Но уже через минуту – в этот момент мы как раз приблизились к воротам замка, – он снова громко воскликнул:

– Ура, есть идея!

Невракль, конечно, тут же зажал себе рот обеими руками. Но, увы, было поздно: стражники его услышали.

– Кто здесь? – спросил один из них и, прищурившись, зорко всмотрелся в пустоту.

А двое других – стражников было трое – выставили перед собой острые пики и взяли в руки щиты.

Пришлось Невраклю отбежать в сторону и потрясти куст сирени. Этот хитрый маневр отвлек внимание бдительной охраны; пока она лазила по буйным сиреневым зарослям, мы свободно проникли на территорию замка и, миновав без приключений широкий двор, вошли в «логово» Грандешока.

– Есть идея, мы устроим Грандешоку перекрестный допрос! – прошептал Невракль, поднимаясь по мраморной лестнице на второй этаж. – Эти хотмаусы, как видно, кроме своего внутреннего голоса, никого и ничего не боятся. А что, если этих голосов будет не один, и не два, а целых три?

– Грандешок, наверно, не так глуп, как те двое солдат, – хмыкнул дядюшка, героически беря барьер за барьером – запрыгивая следом за мной со ступеньки на ступеньку. – Вряд ли он примет за свой внутренний голос наш комариный писк на гнэльфском языке! А по-хотмаусски я говорю с большим акцентом!

– Грандешок в первую минуту будет очень напуган, – продолжил гнуть свою линию упрямый Невракль, – поэтому он сразу не сообразит что к чему. Вот тут-то и нужно постараться выдавить из него побольше сведений о пленных гнэльфах!

– Я постараюсь, – пообещал я и запрыгнул на последнюю ступеньку. – Куда сначала пойдем? Направо или налево?

– Выбор за тобой, Тупсифокс!