Искатели приключений: откровения истории - [19]

По спине у него опять побежали мурашки при воспоминании о только что пережитом. Каждая деталь этой сцены врезалась ему в память.

Была почти полночь, когда он пришел к мэтру Жакопо в комнату наверху башни, которую занимал астролог. Каменные своды освещались единственным факелом, укрепленным на стене в железной лапе. В его неверном колеблющемся свете старый итальянец в своей длинной хламиде, расшитой кабалистическими знаками выглядел как-то особенно внушительно. Он встретил своего хозяина молча, взял его за руки и отвел в центр комнаты, где и оставил стоять. Острием шпаги астролог начертал вокруг Жиака несколько кругов, а также какие-то странные знаки, среди которых угадывался герб сеньора и несколько крестов. В углу стоял глиняный горшок, полный раскаленных углей. Жакопо бросил на угли благовония, мирру и алоэ, отчего из горшка тотчас же повалил густой едкий дым.

– Мессир, готов ли пергамент, на котором я велел вам написать собственной кровью прошение, которое вы пожелали представить Властителю тьмы? – спросил негромко астролог.

Вместо ответа Жиак вытащил хранившийся на груди свиток и вложил его в сухую старческую руку. Тот развернул его и удовлетворенно кивнул.

– Отлично! Теперь соблаговолите преклонить колена и попросите изо всех сил, от всего сердца мессира Сатану придти к вам. Я начинаю заклинания.

Жиак встал на колени, а Жакопо присел в углу на корточки перед толстой открытой книгой и принялся бормотать непонятные молитвы. Вскоре дым повалил гуще, заполнив комнату, так что Пьер де Жиак не мог больше различать очертания предметов, находившихся в комнате. Глаза слезились, в горле першило. Вдруг кровь застыла у него в жилах: в клубах дыма вырисовывалась показавшаяся ему гигантской черная фигура, послышался скрипучий голос, исходивший как будто из глубин башни.

Между призраком и астрологом завязался странный диалог. Самого астролога Жиак не видел, но прекрасно узнал его голос, хотя и не мог разобрать ни единого слова. Наконец астролог заговорил на понятном ему языке.

– Мессир Сатана говорит, что исполнит ваши желания, при условии, что вы обещаете служить ему во всем и в залог этого отдадите ему свою правую руку…

Жиак отвечал, не узнавая собственного голоса:

– Я сделаю все, что он пожелает!.. Обещаю все… Но я хочу тоже всего: богатства, могущества, любви!..

– Все это у вас будет!

Непонятный диалог возобновился, интонации Жакопо стали умоляющими. Потом раздался душераздирающий крик, черная фигура исчезла, а из горшка с углями взвились вверх длинные языки пламени, дым рассеялся, в комнате стало светлее. Тогда Жиак в ужасе увидел Жакопо лежащим на полу без чувств, изо рта у него тонкой струйкой текла кровь. Валявшийся рядом с ним пергамент, исписанный кровью, был отмечен странным ожогом в форме пятерни. Невыносимо пахло серой.

Пьер де Жиак с трудом поднялся с колен и, шатаясь, вышел из комнаты.

Остаток ночи он так и не сомкнул глаз, вглядываясь в темноту, постепенно светлевшую. Взгляду открывалась Лиманьская равнина и синеющие вдалеке вершины Оверни. Была осень 1425 года. Пьер де Жиак поднялся с постели, поднял штору, закрывавшую узкое окно, вдохнул свежий воздух прохладного утра. Его правая рука, которую он нынче ночью отдал дьяволу, показалась ему чрезвычайно легкой и ловкой. Он заботливо погладил ее, будто эта узловатая рука вдруг стала хрупкой, потом улыбнулся. Сегодняшнее утро должно распахнуть перед ним заколдованные двери, открывающие доступ к исполнению всех его желаний…

В свои сорок пять лет Пьер де Жиак представлял собой типичный образец разбойника-феодала. Он был красив той мрачной красотой, что делает человека похожим на падшего ангела. Его черные глубоко посаженные глаза пылали опасным огнем, он был утонченно жесток, коварен и изворотлив, как змея, и отличался безрассудной храбростью. Алчный и любящий роскошь, он слыл искусным ловцом рыбы в мутной воде.

В этот особенно тяжелый в истории Франции период, последовавший за неудачным царствованием несчастного Карла VI, этого бедного безумца, скончавшегося три года тому назад, королевство раздиралось на части враждующими кланами арманьяков и бургиньонов, разграблялось англичанами, удерживавшими Париж, где по пагубной воле Изабо Баварской на троне восседал молодой новоиспеченный английский монарх. Жиаку в это смутное время жилось прекрасно. Он великолепно умел маневрировать, переходя от одной кормушки к другой, продвигаясь кривыми дорожками от двора герцога Бургундского, где долго прислушивались к его советам, до постели толстой баварки Изабо, с молотка распродававшей Францию. Тем временем его собственная супруга, фрейлина королевы Изабо, стала любовницей Иоанна Смелого, грозного герцога Бургундского, которого ей удалось довести до погибели на мосту Монтеро. За эту услугу супруги получили неиссякаемый источник вознаграждения от слабого и безвольного Карла VII, прозванного королем Буржа. Жиак вошел в число его фаворитов, став его самым влиятельным советником, поколебав даже могущество Жоржа де ля Тремуя, вынужденного уехать с трудной и деликатной миссией в Дижон.

В то время, как большая часть Франции, истекая кровью, погибала от голода, разоряемая одновременно англичанами и зверствующими бандами Живодеров, Жиак мало-помалу сколачивал себе состояние. Но он никогда не удовлетворялся достигнутым, постоянно желал большего, высшей власти, любви женщины, в которую был безумно влюблен. Ее звали Катрин де Лиль-Бушар, графиня де Тонер. Два года тому назад скончался ее супруг Юг де Шалон. Вдова была сказочно богата и умопомрачительно прекрасна.