Искатель, 2019 № 02 - [47]

— Говоришь, в котором часу господин Шаас покинул жену?

— Без четверти девять.

— Без четверти, говоришь? — Кирпичников повернул голову к Юрию Ивановичу: — Сколько времени ушло бы у Шааса, чтобы добраться от своего дома до деревни Имаслу?

— Если пешком, то, видимо, час. Все-таки на улице темно и кроме месяца никакого света, а если на лошади — полагаю, четверть часа.

— Соостеров убил и перед сном, это девять или десять часов, — задумчиво произнес Кирпичников и потер пальцами щеку. — Мы не знаем, в котором часу Лану приехал к женщине, тем более что муж оной уехал в Тапу тоже в девять.

— Вы полагаете… — начал Юрий Иванович, но был перебит Аркадием Аркадьевичем:

— Я ничего не полагаю. Ведите нашего ловеласа, потолкуем с ним по душам.

Через несколько минут перед Аркадием Аркадьевичем предстал Лану Шаас. Хотя сидел он не в тюремной камере, а в простом сарае, но выглядел потрепанным: одежда мятая, взята словно с чужого плеча, глаза потускнели, щеки впали, хотя на них появилась темная, с прожилками седины щетина. Складывалось впечатление, что за решеткой Шаас не первый месяц.

Лану переминался с ноги на ногу, не имея смелости подойти ближе к столу.

— Добрый вечер, — поздоровался Кирпичников, словно днем они не беседовали.

— Здравствуйте, — заикаясь, произнес задержанный.

— Присаживайся, — петроградский начальник указал на скамью.

— Благодарю, я лучше ноги разомну.

— Накануне мы говорили о том, где вы были в ночь с тридцать первого на первое. Так?

— Наверное, — нерешительно ответил Лану.

— Вы сказали, что ночь провели с женщиной в другой деревне. Так?

— Я так говорил.

— Но как вы объясните, что женщина отказалась признать, что вы были у нее?

Шаас не выглядел удивленным и ошарашенным.

— У меня сегодня появилось время, чтобы в одиночестве подумать…

— И каков результат? — в разговор вмешался Юрий Иванович, за что получил укоризненный взгляд Аркадия Аркадьевича.

— Она боится мужа и не имеет желания, чтобы тот узнал о наших отношениях.

— Тогда нет доказательств вашей невиновности.

— Я понимаю.

— Когда вы пришли к дому этой женщины? — Кирпичников старался не называть имени.

— Я уже говорил, что около полуночи, но я не пришел, а приехал на лошади.

— Значит, от вашего дома до нужного дома езды с полчаса?

— Да.

— Когда вы покинули дом?

— Я на часы не смотрел, но видимо, часов в девять — десять.

— Хорошо. Если вы выехали, допустим, в девять, то где вы находились все это время?

— Ну, ждал, пока муж уедет, а потом наблюдал за домом.

— Значит, вы видели, как уехал муж женщины?

— Да.

— Но почему пошли в дом не сразу после его отъезда?

— Я… боялся. Не дай бог, он вернется назад.

— Такое бывало?

Лану криво усмехнулся, но улыбка вышла жалкой и неестественной..

— Бывало, но тогда мне везло.

— Не подскажете, в какую одежду был одет муж женщины?

— Темно было, и я не разглядел.

— Тогда вы не должны были разглядеть лицо?

— Я и не разглядел. Он вышел, сел на телегу и уехал.

— Отчего вы так уверены, что это был ее муж?

— А кто еще? — искренне удивился Шаас. — Неужели… — его посетила неожиданная мысль, — ну, чертова баба. Мужик за порог, а она во все тяжкие. Ну, и баба, — покачал он головой.

— Стало быть, кто вышел из дому, вы не видели?

— Не видел.

— Но целый час наблюдали за домом, чтобы забывчивый муж не застал вас?

— Да.

— Хорошо, любезный господин Шаас, посидите-ка ночку под замком и подумайте, что можете нового нам поведать.

— Но я…

Кирпичников махнул рукой, мол, уведите.

— Ночью не замерзнет? — обеспокоился Юрий Иванович за земляка.

— Дайте ему что-нибудь теплое.

Лану увели, плечи его так и не расправились. Шел, словно сейчас выведут к эшафоту и за грехи, которые совершил, лишат жизни, в которой он приносил одним несчастье, другим неудобства, а третьим полные слез страдания. У двери Шаас повернул голову, хотел, видимо, что-то сказать, но промолчал, только сверкнул погасшими глазами и сжал до боли зубы.

Из мызы Соостеров вернулись эксперт, доктор и фотограф.

— Как успехи, господа? — поинтересовался Кирпичников.

Георгий Иванович опустился на стул, явно намереваясь рассказать о результатах обыска и найденных новых следах. Вербицкий только смотрел на Салькова и ничего не произносил.

— Теперь я точно могу сказать, что мызу мы обследовали с крыши донизу.

— Георгий Иванович, вы о результатах, — нетерпеливо произнес Аркадий Аркадьевич.

— Ну что ж, о результатах так о результатах. Как я понимаю, наш убиенный глава семейства был прижимист, если не сказать скуп. Мы с Дмитрием Львовичем обнаружили около десяти… — он вопросительно посмотрел не Вербицкого.

— Одиннадцать. — кивнул тот.

— Вот видите, одиннадцать тайников. Айно Соостер явно не доверял ни банкам, ни иным денежным заведениям. В большинстве тайников нами найдены просроченные векселя, ценные бумаги и бумажные деньги, вышедшие из оборота и потерявшие ценность. Но здесь есть маленькое «но», — Георгий Иванович поднял указательный палец вверх и выдержал театральную паузу, — до нас кто-то в этих тайниках шарил и положил все на место.

— Простите, — Кирпичников прищурил глаза, — на всех бумагах и векселях стоят даты?

— Конечно, — улыбнулся Сальков, — складывается впечатление, что все это «богатство» положено не позднее пятнадцатого года.