— Таллиннскую газету.
— А почему в актах опроса нет никаких сведений о газете?
— Так он говорит, что никто не спрашивал.
— Ладно, значит, таллиннская газета. Мы сможем ее найти в мызе Соостеров?
Юрий Иванович пожал плечами.
— Попробуем, но времени много прошло. Айно мог ее сжечь.
— Нам удастся установить, кто такую газету мог читать в округе?
— Это навряд ли.
— Почему?
— В городе мало кто читает столичные газеты, а здесь подавно. Хотя у почтальона я уточню, — добавил эстонец.
Крестьянин опять начал что-то говорить. Аркадий Аркадьевич вопросительно посмотрел на Юрия Ивановича, тот пожал плечами.
— Он добавляет, что тогда же Соостер пожаловался, что пропала связка ключей от мызы.
— Как же вы опрашивали соседей? Этого тоже нет в тех бумагах, что мне представили.
Кеёрна слегка покраснел и с досадой на себя выдавил:
— Наша криминальная полиция только образовалась, и у нас не слишком большой опыт в следствиях по таким убийствам.
— Не обижайтесь, Юрий Иванович, опрос — это основа начала следственных действий, и его надо проводить тщательно, не забывая ни о каких мелочах. Ведь зачастую от них зависит поимка злоумышленника. Вот вы сказали, что открыли школы криминалистов, а кто там учит и передает опыт?
Кеёрна пожевал нижнюю губу.
— Там преподают старые сыщики.
— Но почему они не ведут дознания?
— Не мне обсуждать законы, но старым русским сыщикам запрещено служить в полиции, в армии и занимать государственные посты.
— Хорошо, — Аркадий Аркадьевич начал протирать очки, чтобы не смотреть на сконфуженного Юрия Ивановича, — продолжим. Таким образом, за день до убийства в мызе найдена газета и исчезли ключи?
— Совершенно верно.
— Значит, и следствие обретает другой взгляд и направление. Крестьянин снова начал говорить.
— Он, — Кеёрна кивнул на собеседника, — посоветовал Соостеру обратиться в полицию, но тот только посмеялся, что, мол, ключи сам куда-то сунул, а газету ветром принесло. В общем, отмахнулся от советов.
— Когда это было?
— В четверг. — И добавил: — Тридцатого марта.
— Нашего собеседника не удивило решение Соостера ни к кому не обращаться?
— Нет, Айно Соостер всегда славился нелюдимостью, всегда жил сам по себе и своих родных держал в узде. Я уже говорил, что подозревали его в связи с родной дочерью и догадывались, что Яниса, то бишь сына, она родила от отца. Так вот.
— Больше ничего добавить наш собеседник не хочет?
Юрий Иванович спросил у крестьянина, тот наконец перестал гладить свою куцую бородку, глаза его из стеклянных превратились в живые, улыбающиеся, и он, кивая на Кирпичникова, что-то спросил.
— Вы найдете преступника? — перевел Юрий Иванович. Аркадий Аркадьевич опять снял очки и начал протирать замшевой салфеткой, потом водрузил на нос.
— Найдем, — с такой уверенностью и злостью произнес начальник уголовного розыска, что собеседники поверили обещанию.
Старая женщина крутилась рядом, но видно было, что боялась подойти. Крестьянин на нее посмотрел и поманил пальцем. Она живо подошла ближе.
— Его жена, — сказал Юрий Иванович, — она тоже что-то хочет сказать.
— Слушаю.
У женщины был слегка писклявый голос. Из-под белого платка выглядывали редкие, совсем седые волосенки. Руки скрестила на груди и что-то быстро-быстро произнесла.
— Она тоже тридцатого видела одну из Соостеров.
— Кого?
— Вену, дочь Айно.
— И?
Юрий Иванович не понял последнего слова и спросил:
— Что «и»?
— Я говорю, продолжайте.
— Она, — эстонец указал рукой на жену собеседника, — разговаривала с Вену, и та поведала, что в последнее время боится выходить излома, чувствует, что кто-то за ними всеми наблюдает.
— Не говорила ли она, видела кого-то или нет? Может быть, просто мельком?
— Извините, Аркадий Аркадьевич, что такое «мельком»?
— Бегло, вскользь, — Кирпичников видел, что Кеёрна не совсем его понимает, — ну, короткое время.
— Vilkuvalt, — Юрий Иванович обратился к женщине, потом после ее ответа к начальнику уголовного розыска. — Нет, она говорит, что не видела. Ее внучка Линда ходила в школу вместе с Цецелией, дочерью Вену. Вот Линда потом и рассказала, что девочка с первого апреля не появлялась, и с этого дня Цецелию и никого из Соостеров никто не видел.
— Спросите, как они относились к Соостерам.
— К старшему — с опаской, а к женщинам и детям — с сочувствием.
— Как это понять?
— Айно хоть в церковь и ходил, но дочери прохода не давал. Их прежняя горничная, не проработав и года, сбежала. Вначале ей везде привидения чудились, а потом она Соостера с дочерью застала в непотребном виде на сеновале.
— Значит, привидения появились давно?
— Аркадий Аркадьевич, если вы о незнакомце, то предыдущая горничная была не совсем здорова, она верила во всякую мистическую чушь и немного тронулась головой.
— Но ведь видела хозяина с дочерью на сеновале?
— Это совсем другое дело.
— Ну, Юрий Иванович, если мы будем списывать на самочувствие свидетелей все, то никогда не продвинемся в расследовании. Нам надо выискивать сведения в первую очередь.
— Это так, но….
— Юрий Иванович, поблагодарите наших свидетелей за сведения.
— Хорошо, но они снова спрашивают, поможет ли вам сказанное ими найти убийцу?
— Передайте, что поможет.
