Искатель, 2019 № 02 - [32]

— Понятно, — произнес Кирпичников, — а если отойти от эмоций и описать, как требует закон?

— Если так, — Юрий Иванович прищурил глаза, но Аркадий Аркадьевич с заднего сиденья не видел взгляда, — отбросить все… — Говорил медленно, каждое слово в отдельности. — Заходишь в сарай и видишь четыре… тела, положенные как бревна, лицами вниз, и у каждого трупа след от мотыги. И не один, — добавил эстонец почему-то сквозь зубы. — Об остальном вы читали.

— Где тела? — спросил петроградский эксперт.

— На мызе есть liustik, как это по-русски, — Юрий Иванович щелкнул пальцами в воздухе, — ледник.

— Ясно, — покачал головой Дмитрий Львович.

— Если вы о вскрытии, то тела в полном вашем распоряжении. Их еще не касался скальпель нашего эксперта.

— Я понял, — опять подал голос доктор.

— Об остальном вы знаете, опросили соседей…

— Которые живут в нескольких километрах?

— Да. Связались с министром внутренних дел России — и вот вы здесь.

— Есть подозреваемые?

— Пока ждали вас, рассматривали несколько предположений. Первый подозреваемый — Айно Соостер. Селяне традиционных религиозных взглядов не слишком жаловали семью Соостеров, противоестественная связь отца с дочерью, ему же приписывали отцовство мальчика Яниса, хотя в документах его отцом был записан Лану Шаас, это второй подозреваемый. Третьим можно было бы назвать Каарла Грубера, мужа все той же Вену и отца младшей Цецелии, но он погиб на полях мировой войны, так что его можно исключить.

— Почему же тогда вспомнили о нем?

— Честно скажу, не знаю.

— Но ведь должна же была прийти какая-то бумага о его гибели?

— Соостер утверждал, что приходила.

— Да и четыре года после войны прошло. Если бы был жив, то наверняка бы вернулся.

— Как бы дело ни обстояло, но это все наши подозреваемые. Хотя я забыл о лесной банде, уже четыре года прячущейся в нашем уезде.

— До сих пор не ликвидированной? — удивился Аркадий Аркадьевич.

— Да.

— И тому есть причины?

— Бандиты возникают из ниоткуда и исчезают в никуда, большого беспокойства не доставляют, крови не проливают, только воруют еду для пропитания.

— И все четыре года?

— Совершенно верно, поэтому мы не слишком обеспокоены.

— Но четыре года? — брови Кирпичникова поднялись кверху. — Крестьяне не ропщут?

— Отнюдь, жалоб от них не поступает.

— Значит, вы назвали всех ваших подозреваемых?

— Да.

— Вы сам, Юрий Иванович, какой из версий придерживаетесь? Ответить Кеёрна не успел — шофер нажал на педаль тормоза во дворе мызы, в которой несколько дней тому произошло кровавое преступление.

— Приехали, господа.

Приезжие из Петрограда вышли из машины, размяли ноги.

Мыза семейства Соостеров была, по эстонским меркам, не такой уж большой. Дом стоял по центру. Справа и слева хозяйственные постройки, конюшня, загоны для скота, сарай. Вокруг сооружений поля, метрах в ста — ста пятидесяти темнел густой лес.

— Стало быть, в этой тишине и покое произошла жестокая трагедия, — казалось, Аркадий Аркадьевич ни к кому конкретно не обращался, разговаривал с самим собой.

С минуту никто не произнес ни одного слова, только раздавались щелчки остывающего металла в двигателе автомобиля и беззаботное пение птиц.

— Что, господа сыщики, отдадим последний долг убиенным, найдем изувера, покусившегося даже на детей? — Кирпичников пригладил большим и указательным пальцем усы. — Юрий Иванович, не покажете нам, где были найдены тела?

— Аркадий Аркадьевич, у вас же в портфеле есть фотографические карточки?

— Карточки дают определенный ракурс, а нам надо взглянуть на места разыгравшейся драмы.

— Хорошо, наверное, лучше начать с сарая — Кеёрна уверенным шагом направился к постройке, остановился у ворот. — Вот на этом месте, — он указал рукой, — лежал сам хозяин, его жена Цецелия, их дочь Вену и Цецелия-младшая, дочь Вену.

Кирпичников извлек из портфеля фотографические карточки, нашел те, на которых были снятые с нескольких ракурсов трупы.

— Юрий Иванович, тела были свалены в кучу убийцей? Никто их не трогал?

— Насколько я знаю, никто. Они были припорошены сеном.

— Орудие убийства обнаружили?

— Да, оно лежит вот там, — эстонец указал рукой в глубь сарая.

— И вы не сняли с орудия убийства отпечатки пальцев и рук? — поинтересовался петроградский эксперт.

— Убийца, скорее всего, был в перчатках, на ручке мотыги не обнаружили никаких следов.

— Из свидетельских показаний становится понятным, что незнакомец прожил на хуторе два-три дня и за это время не оставил никаких отпечатков пальцев или рук?

— Никаких, — покачал головой Кеёрна, — только обуви.

— Надеюсь, их сфотографировали?

— Конечно.

— Где найдены остальные?

— Мария Баум — в своей спальне, тело мальчика — в его коляске в детской.

— Все убиты одним орудием?

— По виду раны — одним, но думаю, господин Сальков нам скажет точнее.

В доме было тяжело находиться. Пустота давила, невзирая на присутствие множества людей. Бурые пятна засохшей крови не добавляли опрятности месту преступления.

— Итого, — произнес Кирпичников, когда вышли во двор, — шесть человек.

— Целая семья и горничная.

— Мария Баум, — уточнил Громов.

— Да, она прибыла около пяти вечера тридцать первого марта.

— Не мог убийца прибыть с ней или вслед за нею?