Искатель, 2009 № 02 - [30]

Капитан осмотрел душевую-туалет и кухоньку. Можно отварить сардельки. Но он в засаде, а в засадах пищу не варят. Он достал сардельки и начал есть, с хрустом раздирая оболочки. В кухоньке напился воды из-под крана и глянул на часы — половина двенадцатого ночи.

Постель за пятьсот рублей представляла собой диван-кровать, застланную скромно, по-солдатски. Капитан погасил свет — июньская ночь имела больше накала, чем чахоточный плафон. И капитан лег не раздеваясь — в засадах ботинки не снимают. Он знал, что спать не будет, потому что в засадах не спят — в засадах размышляют.

Но четкости в его мыслях быть не могло, поскольку засада какая-то не всамделишная. Не убийцу ждет, не бандита, не грабителя и даже не домушника — мумию. Стыдно кому сказать.

Кто эта девушка? Приятельница хозяина, доверенное лицо, родственница? Или же это переодетая мумия? Если она мумия и есть, то он подождет нападения — побольше бы таких стройных мумий. Зачем ей деньги — на бальзамирование?

Июньский полусвет, дневная усталость и мягкий диван сморили капитана. Он стал проваливаться в состояние бессильное и безвольное, как в теплый туман. Капитан огладил кобуру и подумал, берет ли пуля мумию. Но теплый туман его одолел…

Проснулся он от пения сверчка. Или от ритмичного скрипа? Капитан глянул на часы: половина пятого. Комната залита почти дневным светом…

Опять скрипнуло. Палладьев глянул в угол, где скрипело, но ничего там не обнаружил. Он повернул голову к дверям. И не увидел, а скорее ощутил, что рядом кто-то стоит…

Черный кожистый череп смотрел на него провальными глазницами. Ни носа, ни щек, ни губ — лишь оскал черных зубов. Не страх, а спазм возник где-то в желудке и холодком начал расползаться по телу. Капитан вздохнул глубоко: бывали спазмы и покруче… Но мумия склонилась над ним, отчего лоскут кожи, свисавший с ее черепа, коснулся лба капитана…

Он вскочил подброшенно и, вложив всю свою силу в кулак, ударил мумию меж пустых глазниц. Мумия чавкнула и осела на пол. Капитан схватил сумку и выскочил из дома.

6

Эти как бы случайные встречи в кабинете следователя прокуратуры опера называли мини-оперативками. Делились не только мыслями, но и настроением, которое сегодня у каждого опустилось, как писали в приговорах, ниже нижнего предела.

Рябинин явился на работу после ночного дежурства по городу. В шесть утра выехал на происшествие и увидел там почти импрессионистскую картину… Желто-грязный пустынный пляж, еще прохладное солнце, прозрачная вода — и загорелый мужской труп в синих плавках, на виске которого цвела багровая вмятина. Ни свидетелей, ни одежды, ни документов… Кто он и откуда? Очевидный «глухарь». Утешало лишь то, что пляж относился к соседнему району, и значит, преступление придется раскрывать им.

Майора Леденцова точил голод — кадровый. Двое оперов убыли по командировке в Чечню, у двоих была пневмония — в мае спасали рыбаков со льдины, капитан Фомин в отпуске, а лейтенант Чертенков временно от работы отстранен за неумеренное потребление энергетических напитков. Палладьев вот ловит мумию… И только что рассказал о своей ночевке в доме четыре по улице Пригородной.

— Испугался? — едва не опешил майор.

— Когда я пугался? — уж точно опешил Палладьев.

— Тогда чего убежал?

— Чтобы посоветоваться и принять верное решение.

— Принял?

— Советуюсь, — раздраженно буркнул капитан. — А что, по-вашему, надо было сделать?

— Например, предъявить удостоверение и везти ее в РУВД.

— Мумию? — удивился встрявший в разговор Рябинин.

Опера смолкли, но молчали требовательно. Уж если Рябинин заговорил, то они ждали его мнения: именно поэтому, из-за его мнения, и собрались в кабинете следователя. Рябинин заговорил с капитаном, словно они остались вдвоем:

— Игорь, мумию сильно ударил?

— Да, приложился.

— И что она?

— Вроде бы упала.

— А потом?

— Потом он сбежал, — вклинился в этот допрос майор.

— Да что с ней могло случиться? — капитан не понимал хода мыслей следователя.

— Игорь, а что случилось с Хомой?

— С каким Хомой, Сергей Георгиевич?

— Хомой Брутом, из «Вия» Гоголя.

— Прикалываешься, Сергей, — догадался майор, чувствуя какой-то подвох, потому что Вия он не помнил, а капитан улыбался — видимо, помнил.

— Бурсак Хома катал на себе ведьму, сбросил ее и отлупил дубиной. И ведьма превратилась в красавицу.

— У меня было все наоборот. И мумия обратно в красавицу не превратилась, — рассмеялся капитан.

— Ее надо было поленом, — буркнул Леденцов.

Капитан уже смотрел на следователя настороженно, будто

о чем-то догадался, Но то, о чем он догадывался, его как будто обескураживало. И он спросил как-то неуверенно, словно не хотел, чтобы его вопрос был понят следователем:

— Сергей Георгиевич, вы хотите сказать, что на мумии должен был остаться след от удара?

— Игорь, не на мумии.

— А на ком же? — еще неувереннее выдавил капитан.

— А на ком оставил следы дубины Хома?

— Сергей Георгиевич, намекаете на перевоплощение? — удивился Палладьев.

— Кого в кого? — опять не понял майор.

— Девица и мумия — одно лицо, — ответил ему догадливый капитан.

— Почему бы и нет? — усмехнулся Рябинин. И предупредил капитана: — Тогда на девушке след твоего кулака.