Исход Никпетожа - [11]

(Крики) Правильно, Ожегов! Тише!

(Н. П. Ожегов) А интеллигенции, как группы, нет, она разрушена самим ходом истории, разрушена за ненадобностью. И если вы мне говорите, что интеллигенция поддерживает Советскую власть, что она на службе Советской власти, я вам отвечу, что здесь заблуждение, что это не интеллигенция, а отдельные категории интеллигентов, отдельные интеллигенты... Интеллигенция разбита историей на тысячи, на миллионы кусков. Одни куски попали за границу, смешались там с грязью, и настолько смешались, что уже не различишь, где грязь, а где осколки брильянта. Другие куски здесь у нас, в Росии, в Советском Союзе, и — ах, какое разнообразие они собой представляют. Одним предоставляется быть Гамлетами, но о Гамлетах мы еще поговорим. Другие, как Марфа в евангелии, избрали благую часть: пристроились к теплым местечками и сосут не двух, а всех тех маток, которые даются. Эти уже, конечно, не наши, их. интересуют оклады, спецставки, сверхурочные... Этих, пристроившихся, сбила с панталыку обстановка, голод, лишение удобств, все это им вышибло мозги. Если бы этим господам показать их теперешние портреты двадцать лет тому назад, они отвернулись бы с презрением от собственных изображений. Помилуйте: погоня за жилплощадью, зверская борьба за жизненные удобства, подхалимство из-за окладов, способность устроиться, как критерий для определения человека вообще, хамство, часто взятки, и полное отсутствие не только идеалов, но и вообще умственных интересов. Говорят, что это американизация в связи с убыстренным темпом жизни? Вздор! В Америке на первом месте дело, бизнес, и через него — деньги. А наш американизированный интеллигент бьется за деньги, рвет горло, подсиживает, уничтожает так называемого ближнего, подхалимствует перед власть имущими, хапает где можно и где нельзя, отсиживает положенные сроки в исправдомах и в допрах, — и, выходя оттуда, снова принимается за старое. А дело-то пока стоит, дело пусть пострадает, чорт с ним совсем... не для себя делаем. И вот откуда бюрократизм, вот откуда качество продукции, вот откуда как п о п а л о с т ь во многих, очень многих отраслях интеллигентского труда. При чем же тут Америка? И даже пусть и американизация, пусть все так, как в Америке, но за американские ли идеи боролись эти самые, продавшие шпагу свою, интеллигенты? Так ведь нет, боролись «за народ», за благополучие рабочего и крестьянина, за общую грамотность, за Белинского и Гоголя, которых вместо дурацкого Милорда мужик понесет с базара. И теперь, когда открылась возможность проводить все это в жизнь, идеалы оказались «устаревшими», знамена проданы на толчке вместе с прочим житейским барахлом, идеи утоплены в жизненных юбках, а сами интеллигенты отупели и опупели, и нужны неведомые нам катализаторы, чтобы заставить жить эту обалдевшую, осевшую на дно аморфную массу. И самое поганое то, что за этими господами оседает на дно болота часть интеллигентской молодежи...

(Голос с места) Чорт с ней, она нам не нужна!

(Н. П. Ожегов) Я боюсь, что окажется нужна, хотя бы для участия в строительстве новой жизни. Но не об этой части интеллигенция и ее молодежи речь. Эта публика, видно, уже отпетая, и ей по дороге больше с нэпманами. Этой части, видно придется заняться составлением евангелия новой буржуазии, ее морального кодекса и так называемых нравственных законов. Но есть, дорогие товарищи, еще и другая часть, другой осколок брильянта, иная прослойка интеллигентов, и эта прослойка с вами, ей по дороге с вами, она и сейчас без подхихикивания, без задних мыслей, без напяленных петушинных перьев отдает революции единственную свою ценность: мозги. В большинстве— это рядовые низовые работники: учителя, фельдшера, врачи, землемеры, техники, агрономы и еще не знаю, какие категории. В меньшинстве это — профессора, ученые, писатели, художники, актеры, то есть работники столиц и крупных центров. Но моя речь не о меньшинстве. Это опять иные прослойки, иная категория, чем рядовые и низовые группы, о которых я упомянул сначала. Вы, наверное, понимаете, что я говорю об интеллигентах со старым, до революционным стажем, со старым образованием, — и вот эти-то интеллигенты, и вместе с ними их часть молодежи, поставлены в гамлетовскую позицию, поставлены силой вещей, а не по своей собственной воле, поставлены историей, колесом истории, распяты на историческом перекрестке, а жизнь шумно и бурно полой водой бушует мимо них, мимо распятых, и выносит новые, творческие формы жизни, выбрасывая на берег, на перекресток, не только ветки и льдины, а целые деревья, выдранные с корнем, с живым мясом, разрушенные дома, снесенные напором воды дворцы, памятники, башни... и это еще только начало, потому что бурное это наводнение, полая эта небывалая вода, стремительный поток разрушения несет с собой весну жизни, весну народов, весну новой свободы. А распятые... что делать распятым? Потому что мы, все мы, интеллигенты, пошедшие с революцией, оказались или окажемся, в конце концов, распятыми не руководящими органами, нет, а массой, этим самым стремительным полым потоком...