Ищейка - [107]

— Ты что? — ошарашенно воззрился на меня даймон.

— Видишь ли, пока ты там развлекался в лесу, наш с тобой кабинет посетил живой сфинкс, — с деланным безразличием сообщил я. — И рассказал много интересного. «Быть драконом — значит, нести стихию на своих плечах, и купол неба, и в когтях — земную сферу. Неверный жест — всё Хаос поглотит. Любой дракон — есть воплощённая стихия…»

— Блэйк, ты, вообще, здоров? — с сомнением нахмурился Энрике. — Сфинксы мерещатся.

— Ага, ага, мерещатся, — ехидно ухмыльнулся я. — И драконы тоже. Ты в курсе, что ты у нас не один такой отличившийся? В данный момент в госпитале Управления отдыхает — если, конечно, его до сих пор не выписали, — Гор, который превратился в чёрного дракона и убил уйму народа, но ещё большее количество спас, разорвав пентаграмму вызова, подобную той, которую мы с тобой закрывали. Мою ж Силу, почему я не догадался с Шоном поспорить, что ты тоже из нашей компании? — я фыркнул.

— Подожди, подожди! — замахал руками даймон. — Какой компании? Я тут думаю, как бы отбиться от обвинений в том, что меня небо стукнуло, а выясняется, что оно стукнуло всех остальных…

— Дома надо чаще бывать, а не по эльфийским лесам шляться, — я вновь ухмыльнулся. — Судя по всему, драконов у нас в городе набралось уже трое — Гор, ты и я.

— Нет, так не честно! — почти с детской обидой в голосе возмутился Аморалес. — Блэйк, ты — чудовище, как так можно с людьми?!

— Вот и я ему о том же говорю, а он утверждает, что я чудовищ не видела, — раздался звонкий ехидный голос от двери, в проёме которой мы могли наблюдать жизнерадостную художницу в моей рубашке и с полотенцем в руках, которым она пыталась просушить волосы.

— Энрике… Я, кажется, просил тебя быть с этой рыжей врединой потактичней? Так вот, извини, был не прав, милости просим, — даймон в ответ искренне расхохотался, а Марена печально вздохнула.

— Какие вы, мужчины, всё-таки ветреные! То «золотой дождь», а теперь вот «рыжая вредина»…

На этом месте я тоже не выдержал и рассмеялся: уж больно потешную мордашку состроила художница. Ладно, главное, стесняться мы, кажется, временно передумали. Или это у неё избирательно, на одного меня такая реакция?

— Кто бы говорил! Иди сюда, не мучайся, дай помогу, — хмыкнул я, кивая на мокрое полотенце и не менее мокрую тёмно-медную от воды гриву.

— Чем? — недоверчиво хмыкнула она, но подошла. Конечно, заклинание простенькое, даже не заклинание почти, и можно было бы сделать всё на расстоянии; но так же ведь не интересно.

— Я всё-таки маг, — отозвался я, разворачивая девушку к себе спиной и с удовольствием осторожно запуская пальцы в густые пряди, потихоньку впитывая из них воду. — Кстати, знакомьтесь. Энрике, мой лучший друг, следователь Управления Порядка. Марена, моя прекрасная дама сердца, лучшая художница нашего времени и, пожалуй, восьми-девяти ближайших веков.

— Что ж ты не сказал, что автор той выставки, так тебя впечатлившей, настолько восхитительна? Глядишь, я бы тоже приобщился к искусству!

— Рико, ты и искусство — понятия столь же несовместимые, как сфинкс и друидские пляски. Даже ещё больше.

— Нет, Блэйк, ты, совершенно определённо, невыносимее твоего милого и обаятельного друга, — хихикнула Марена.

— Так, кто тут смеет сомневаться в обаянии моего дорогого Блэйка?

— Здравствуй, Реи, — улыбнулся я вошедшей княжне. Точнее, не вошедшей, а, скорее, впорхнувшей, как обычно. Защита моего дома давным-давно её знала, поэтому пропускала без всяких вопросов; хотя порой на подругу находили приступы вежливости, и она предпочитала сначала звонить в дверь. — Рад видеть тебя в обычном настроении.

— Да, я тоже несказанно рада видеть тебя среди живых, — ехидно отозвалась она и, поджав ногу, плюхнулась на стул. Я тем временем всё-таки закончил просушку волос Марены и обнял её за талию, прижимая к себе и лишая возможности под шумок перебраться на ближайший стул. Девушка тяжело вздохнула и расслабленно откинулась мне на плечо, видимо, решив, что в данном случае сопротивление бесполезно. Наконец-то догадалась. — Вот скажи, почему, как только я собираюсь забежать к тебе на работу, мне сообщают, что ты едва не умер и сейчас отлёживаешься дома?

— Наверное, надо чаще забегать ко мне на работу, — я пожал плечами, бессовестно расходуя магию на телекинез, с помощью которого разливал готовый уже цаг в кружки. Телекинез тоже давался на удивление легко. — Тебе Гор уже рассказал, что с ним стряслось?

— Рассказал, рассказал, — фыркнула она. — Чем ещё больше утвердил меня в одной давно вертевшейся мысли. Основное развлечение мужчин в этом мире — влезать в самые большие неприятности, какие только начинают происходить в пределах досягаемости, а наша нелёгкая женская доля — их оттуда вытаскивать, — на этом месте Реи заговорщически подмигнула хихикнувшей в кулачок художнице.

— Тогда уж не всех мужчин, а лучших представителей, — ехидно прокомментировал даймон.

— Та-ак… — протянула подруга, подозрительно щурясь на меня. — А скажи-ка ты мне, друг любезный, во что превратился ты?

— Я? — праведно возмутился оскорблённый я. — Ни во что!

— Пока, — насмешливо добавила художница. Не ответить на столь подлое предательство было попросту нельзя; так что я принялся, пользуясь удобным положением, щекотать рыжую. Вернее, я только попытался начать. Взвизгнув, Марена всплеснула руками, напрочь забыв, что в руке зажата кружка с горячим цагом.