Исчезновение Эсме Леннокс - [10]
Он пропадает из виду, поднимая что-то с пола. Когда он выпрямляется, Айрис видит у него в руках другую папку, с другим именем.
— Если в будущем нам потребуется ваше мнение по каким-либо вопросам, мы с вами свяжемся. Вас проводят. — И он указывает на стол регистратора поодаль.
Айрис подается вперед, не вставая со стула.
— И что? Это все?
Ласдун разводит руками:
— Обсуждать больше нечего. Моя работа, как представителя больницы, состоит в том, чтобы задать вам вопрос, на который вы только что ответили.
Айрис поднимается, теребя застежку сумки. Отворачивается и шагает к двери. И останавливается.
— Можно мне с ней встретиться?
Куратор хмурится. Ласдун отвечает Айрис непонимающим взглядом:
— С кем?
Он уже сосредоточился на следующем деле, готовится к встрече с другими не желающими взваливать на себя обузу родственниками.
— С Юфимией.
Он сжимает переносицу и подносит к глазам часы на запястье. Смотрит в глаза куратору. Она молча пожимает плечами.
— Почему бы и нет? — со вздохом отвечает Ласдун. — Я попрошу кого-нибудь вас проводить.
Эсме одолевают тяжелые мысли. Думать трудно. Думает она вообще редко. Но сегодня мысли пришли, сегодня она видит Хьюго. Замечает краем глаза, как малыш ползет в тени за дверью, прячется под кроватью. Она слышит его тоненький голос, когда ножка стула скребет по полу.
За столом на другом конце комнаты женщины играют в снап. Перекрывая шелест и пощелкивание карт, шуршит вентилятор с лопастями из мореной древесины, который крутился под потолком детской. Толку от него, конечно, не было. Болтался в тяжелом воздухе, как чайная ложка в чашке горячего чая, прямо над ее головой, размешивая жар в комнате, а Эсме покачивала над колыбелькой бумажную птицу.
— Смотри, Хьюго!
Птица спикировала к малышу и вернулась на верхнюю перекладину кроватки. Он даже не попытался схватить игрушку. Эсме поднесла птичку еще ближе, к самому его лицу.
— Хьюго, смотри — птичка!
Хьюго проследил за игрушкой глазами, а потом всхлипнул, отвернулся и засунул в рот большой палец.
— Он хочет спать, — сказала Джамила с другого конца комнаты, развешивая выстиранные подгузники. — И его лихорадит. Наверное, зубки режутся. Поиграй в саду.
Эсме пробежала мимо пруда, рядом с которым покачивался пустой гамак, мимо поля оранжевых цветов, мягким покрывалом раскинувшихся под баньяном. Пробежала, перепрыгивая через кольца, по лужайке для крокета, потом по тропинке сквозь кусты. Она перескочила через забор и остановилась. Закрыла глаза, затаила дыхание и прислушалась.
Вот оно. Плач, тихий плач каучуковых деревьев, отдающих по капле сок. Как будто далекий шелест листьев или потрескивание насекомых. Она уверяла Китти, что слышит, как сок выступает на коре деревьев, но сестра только недоверчиво приподнимала брови. Эсме покрутила головой, не открывая глаз, и прислушалась к плачу деревьев.
Она открыла глаза. Взглянула на солнечный свет, расщепленный ветвями и листьями и заново собирающийся в пятна на земле. Посмотрела на глубокие витые щели в коре деревьев и помчалась обратно, через забор, через лужайку для крокета, вокруг пруда. Эсме переполняла радость — родители уехали, можно бежать всю дорогу до самого дома.
В маленькой гостиной она завела граммофон, погладила бархатные шторы, переставила на подоконнике фигурки слоников. Потом открыла мамину шкатулку для рукоделия и внимательно рассмотрела разноцветные шелковые нитки. Эсме скатала ковер и долго скользила по деревянному полу в одних чулках. Оказалось, что можно прокатиться от самого сундука до шкафчика с напитками. Она отперла стеклянную дверцу и достала книги в кожаных переплетах, вдохнула их аромат, погладила позолоченные страницы. Открыла пианино и сыграла великолепные глиссандо вверх и вниз по клавиатуре. В родительской спальне покопалась в материнских драгоценностях, сняла крышку с пудреницы и слегка коснулась пуховкой щек. Из овального зеркала на нее смотрело по-прежнему веснушчатое лицо, и все так же торчали во все стороны непокорные пряди.
Эсме отвернулась, забралась на полированную спинку родительской кровати, вытянула руки и упала. Матрас устремился ей навстречу — бух! Одежда раздулась, локоны разлетелись. Еще немного полежала там, растрепанная, в измятом платье. Потом прикусила ноготь и нахмурилась. Она что-то почувствовала.
Эсме села, перебралась на спинку кровати, встала, раскинув руки и закрыв глаза, и снова упала на матрас. Вот оно. Опять. Едва заметная боль, чувствительные точки на груди, странная, острая боль. Эсме перекатилась на спину и взглянула на свое тело. Под белой тканью свободного платья все было по-прежнему. Эсме подняла руку и прижала ее к груди. Боль разошлась кругами, как волны на пруду. Она села, встретилась с собой взглядом в зеркале и увидела свое раскрасневшееся, удивленное лицо.
Эсме прошлась по веранде, пиная клубки пыли, которые собирались там каждый день. Надо спросить Китти, откуда они прилетают. В детской было холодно и сумрачно. Почему не зажгли лампы? В темноте ей почудилось какое-то движение, шорох или вздох. Эсме никак не могла различить тускло-белую кроватку и горбатую спинку дивана. Спотыкаясь, она побрела во тьму и наткнулась на кушетку гораздо быстрее, чем предполагала.
В 1580-х годах в Англии, во время эпидемии чумы, молодой учитель латыни влюбляется в необыкновенную эксцентричную девушку… Так начинается новый роман Мэгги О’Фаррелл, ставший одним из самых ожидаемых релизов года. Это свежий и необычный взгляд на жизнь Уильяма Шекспира. Существовал ли писатель? Что его вдохновляло? «Великолепно написанная книга. Она перенесет вас в прошлое, прямо на улицы, пораженные чумой… но вам определенно понравитсья побывать там». — The Boston Globe «К творчеству Мэгги О’Фаррелл хочется возвращаться вновь и вновь». — The Time «Восхитительно, настоящее чудо». — Дэвид Митчелл, автор романа «Облачный атлас» «Исключительный исторический роман». — The New Yorker «Наполненный любовью и страстью… Роман о преображении жизни в искусство». — The New York Times Book Review.
Когда перед юной Лекси словно из ниоткуда возникает загадочный и легкомысленный Кент Иннес, она осознает, что больше не выдержит унылого существования в английской глуши. Для Лекси начинается новая жизнь в лондонском Сохо. На дворе 1950-е — годы перемен. Лекси мечтает о бурной, полной великих дел жизни, но поначалу ее ждет ужасная комнатенка и работа лифтерши в шикарном универмаге. Но вскоре все изменится…В жизни Элины, живущей на полвека позже Лекси, тоже все меняется. Художница Элина изо всех сил пытается совместить творчество с материнством, но все чаще на нее накатывает отчаяние…В памяти Теда то и дело всплывает женщина, красивая и такая добрая.
Жарким июньским утром Роберт Риордан говорит жене Гретте, что отправляется за газетой в ближайший киоск. И больше не возвращается. На помощь безутешной женщине приходят трое взрослых детей: сестры, которые не разговаривают друг с другом много лет, и брат, практически потерявший веру в собственное семейное счастье. У каждого из них есть свои версии и догадки относительно того, куда мог уйти отец. Но никто даже не подозревает, что Гретта долгие годы тщательно оберегала тайну, которая может расставить все по своим местам.
Знакомьтесь, Дэниел Салливан – уроженец Нью-Йорка, нашедший приют в дебрях Ирландии и запутавшийся в лабиринте собственной жизни. Он вынужден на время покинуть любимую жену Клодетт и отлучиться из дома, но не знает, что делать, как поступить. Навестить взрослых детей от первого брака, которых не видел долгие годы? Пересечь океан ради юбилея отца, которого он ненавидит? А может быть, решиться на отчаянный шаг и постараться найти ответ на вопрос, который мучает и терзает душу вот уже двадцать лет? Решив сделать все сразу, Дэниел отправляется в рискованное путешествие, чтобы попытаться разобраться в собственном прошлом.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.