Исчезающая лестница - [34]

– Иногда мне кажется, что меня не любят, – произнес Дэвид, глядя им вслед.

– Ты и сам знаешь, почему, – ответила она.

– Возврат к ответственности, – сказал он, лихо приподняв бровь, – ты знаешь таких, кому это нравится?

– Полно, – заверила его Стиви, – по той простой причине, что…

Произносить вслух слова «твой отец» было опасно. Стиви затылком чувствовала, что их с Дэвидом буравят глаза Жермены.

– Думаю, мне тоже пора, – сказала она. – Ты идешь?

– Конечно, – ответил он, – почему бы и нет?

Когда они проходили мимо, Жермена опустила голову, однако Стиви заметила, что она искоса бросила украдкой на них взгляд.

– Белок типа было около сорока, – произнес Дэвид, когда они вышли на улицу.

– Где ты их только раздобыл?

– Волшебники не раскрывают своих секретов, – сказал он. – Ты так больше ничего не нашла, да?

Он настолько стремительно сменил тему, что Стиви на миг потеряла нить разговора.

– Послушай, – обратилась к нему она, – что, по-твоему, произошло с Элли? Говоришь, она не могла справиться одна? Стало быть, ты думаешь, она здесь?

– Я хочу сказать… – понизил голос Дэвид. – В общем, я не понимаю, как она могла уйти в ту ночь или в последующие несколько дней. Не знаю, как ей удалось выбраться.

– Но давай все же скажем, что удалось, ведь именно это, скорее всего, и случилось, – возразила Стиви. – Ты знаешь, куда она отправилась?

– Да куда угодно, – ответил он. – Элли выросла в коммуне, жила во Франции. Мне кажется, она в… не знаю, в подвальной кафешке в Берлине, а может, где-то еще.

– Трудновато ей было бы уехать из страны.

– Ну хорошо. Тогда она… сидит в серебристом трейлере «Эйрстрим» в Остине и продает дизайнерские тако, а может, поселилась в шалаше на дереве в Орегоне…

– Мысль я уловила, – сказала Стиви, – поскольку Элли ниоткуда, теперь она нигде – это типа ее дом.

Дэвид на несколько мгновений уставился на нее и произнес:

– Ага, правильно, если она нигде, значит, дома.

– А может, в какой-нибудь квартире в Берлингтоне, – высказала мысль Стиви.

– Думаю, она бы уехала. Если ей удалось добраться до Берлингтона, она могла сесть в какую-нибудь машину и укатить. Вряд ли она стала бы здесь задерживаться.

– Но зачем бежать? – спросила Стиви. – Зачем бежать, если ты ничего не сделал?

– Страх, – ответил Дэвид.

– Какой еще страх?

– Страх перед обвинением в убийстве.

– Я не говорила, что она кого-то убивала, – парировала Стиви, – лишь сказала, что она писала сценарии для сериала «Конец всего», а потом взяла компьютер Хейза. И это чистая правда.

– Да знаю я, знаю, успокойся.

– Не говори мне «успокойся», – ответила Стиви, – я сама все это затеяла. И знаю, что говорю. Просто… если она не…

– Послушай, – перебил ее Дэвид, – а может… может, тот сухой лед действительно взяла она, а? Может, Бет Брейв ошиблась, когда подумала, что они разговаривали?

– Сохранилась запись того разговора.

– Да знаю я, но… что, если где-то там была допущена ошибка?

– А что, если это действительно сделала Элли? – сказала Стиви. – Мотив у нее был. Возможность – тоже. Она вполне могла поступить как дура, напортачить с видео. Элли непохожа на человека, знакомого со всей этой наукой. С чего ей было думать, что это причинит ему вред?

– Элли не такая, – сказал Дэвид, – она не стала бы тащить сотню фунтов сухого льда, чтобы помешать другому человеку заниматься искусством.

Стиви впервые уловила в его голосе нотку раздражения.

– Я лишь хочу сказать…

– Послушай, я знаю, что ты сделала, и в этом действительно есть смысл. Я лишь говорю тебе, что она не стала бы это делать. Элли не позволила бы себе испортить произведение искусства другого человека, это единственное, на что она никогда не пошла бы. Я знаю: между нами все закончилось паршиво, и ты, может, мне не доверяешь, но в этом можешь мне поверить.

Поворот был неожиданный.

– Ты имеешь в виду твоего отца, который на самом деле не умер, а оказался Эдвардом Кингом? – спросила она.

– Да, я именно его и имею в виду, если тебя так уж на этом замкнуло. Так вот, чтоб ты знала: я хотел тебе рассказать. Рассказать сразу же. Но у меня было две причины не делать этого. Во-первых, мой отец – Эдвард Кинг, а это значит, что ты меня возненавидела бы. А во-вторых, мой отец – Эдвард Кинг, а это значит, что меня возненавидели бы и все остальные.

– Я даже не знала, что у него есть дети, – сказала Стиви, – не думала, что он может спать с человеческой женщиной.

– Может, – сказал Дэвид, – природа найдет способ.

Он что, подошел ближе? Может быть. У Стиви пересохло во рту. С Дэвидом вопрос заключался в том, что он был очень красив: высокий, стройный, надломленный и ненормальный. Он ей улыбался. Она вновь увидела в его чертах Эдварда Кинга. В этой самой улыбке.

Прекрасная работа, Стиви. Все правильно. Поцелуй его. Он обрадуется.

Напуганная этой мыслью, она на шаг отступила. Ее мозг был не в состоянии разрешить этот изначальный конфликт. Между ею и Дэвидом что-то происходило, пульсировала какая-то субстанция. А теперь вот над головой, чуть ли не буквально, маячил Эдвард Кинг. В его распоряжении были даже нацеленные на них камеры. От этой мысли ее затошнило.

– Я забыла сказать Нейту, что ухожу, – сказала она, – пойду, вернусь… скажу ему.