Исцеления не будет. Поэзия земли русской - [23]

— В машину, — крикнул Скоблев и бросился к калитке.

Тем временем убегавший сбил проезжавшего мимо велосипедиста, выхватил у него руль и, вскочив на велосипед, помчался в сторону леса.

Сергеев увидел машину, прыгнул на ее ступеньку и крикнул «погнали».

— Перебирайся в кабину, — строго сказал Скоблев. — Что зря рисковать, — и, не дожидаясь, пока Сергеев устроится поудобнее, бросил водителю:

— Гони.

Беглец, увидев приближающуюся милицейскую машину, прыгнул в кювет и залег. В следующее мгновение сидящие в машине услышали треск разбивающегося стекла. От маленькой дырки, пробитой пулей, шли бесчисленные лучики, сделавшие стекло непрозрачным. Водитель уткнулся в руль. Машину занесло в бок. Только быстрая реакция Скоблева позволила избежать непоправимого. Он схватил руль и резко крутанул его вправо. В то же мгновение водитель нажал на тормоза.

Выскочив из машины, Скоблев и Сергеев вновь увидели спину велосипедиста. Он что есть силы крутил педали велосипеда.

— Я за ним, — сказал Скоблев на бегу, — а ты через поле мчись ему наперерез.

Скоблев бежал за велосипедистом, не надеясь нагнать его. Разница скоростей была явно не в его пользу. «Только бы не потерять его из виду», — думал Скоблев. Он рассчитывал, что по дороге рано или поздно должна пройти автомашина. Увидев бегущего человека с пистолетом в руках, водитель наверняка остановится. Ну, а если машины не будет, Сергеев, помчавшийся наперерез, должен одновременно с ним оказаться за поворотом. Он был чемпионом управления в кроссе по пересеченной местности. «Пусть только попробует не догнать», — подумал Скоблев.

Сотрудник милиции мчался через поле. Натренированное тело легко преодолевало комки, бугорки и ямки. Велосипедист уже обогнул поворот, и поэтому расстояние между ними быстро сокращалось. Их разделяли примерно сто метров. Сергеев уже мог разглядеть преступника. Но беглец заметил его и остановился. «Сейчас начнет стрелять, — подумал Сергеев. — Мишень я при своих метр девяносто подходящая. И укрыться негде, как на дуэли».

Он дал предупредительный выстрел вверх и, услышав ответный, выстрелил в велосипедиста. Но прежде чем оперативник увидел результат своего выстрела, он почувствовал жгучую боль в плече. «Вот и мне досталось, — пронеслась в голове мысль, — но и он тоже лежит. Скорей, скорей к нему».

Выскочив на дорогу, Сергеев прыгнул на распластавшееся тело беглеца. Тот ойкнул и попытался встать, но Сергеев крепко прижал его к разогретому асфальту и держал до тех пор, пока не подбежал Скоблев.

— Отгулял, Конюхов, — сказал Скоблев, когда тот встал, — топай вперед. Как ты себя чувствуешь, Михаил?

— Ничего, живой, — ответил Сергеев. — Пробежечка отменная, на всю жизнь запомнится. Вот только слабость страшная.

— Потерпи, браток, — сказал Скоблев.

В это время на дороге показалась милицейская машина, в которой они преследовали Конюхова. В ней не было ветрового стекла.

— Оклемался я, — сказал водитель. — Вон как скулу попортил. Да вроде кость не раздробило. Видно, закаленное стекло погасило ударную силу пули.

— Главное, беглеца задержали, — показал Скоблев, кивнув на Конюхова.

Тот зло посмотрел на водителя. Потом зло проговорил:

— Ваша взяла. Всю жизнь мне испоганили.

— Сам ты себе ее испоганил, — ответил Скоблев, надевая наручники на преступника.

Усадив его в машину, Скоблев и водитель подошли к Сергееву.

— Не нужно, братцы, — запротестовал тот. — Что, я сам не дойду, что ли? Этот-то, — он кивнул в сторону Конюхова, — с раненой ногой и то сам до машины добрался.

Когда подъехали к дому, где жил Конюхов, увидели милицейскую «Волгу» и «Скорую помощь». Их по рации вызвал шофер, как только пришел в себя. Остановившись, они заглянули в милицейскую машину. Там сидели милиционер и незнакомый парень с рыжими волосами. На руках у него поблескивали наручники. На пальцах левой руки выделялось вытатуированное слово «Крот».

«Третий», — подумал Скоблев.

— А где Лыч? — обратился он к милиционеру.

Услышав «там», Скоблев быстро вышел во двор и пошел к дому. В это время из дома вышел участковый. Он держал передние ручки носилок. На них лежал Лыч.

— Допился, — сказал участковый. — Тяжелый, бирюк.

— Несите в «скорую» — проговорила показавшаяся врач.

— Что с ним? — спросил Скоблев.

— Заражение. Последствие самовольного изъятия капсулы. Внес инфекцию, — разъяснила врач.

— Это серьезно?

— Да, очень, — ответила та. — Придется повозиться с ним. А что, он к расследуемым делам тоже причастен?

— Пожалуй, — сказал Скоблев. — Везите его в городскую больницу. Да, и посмотрите нашего сотрудника Сергеева. Его только что дружок Лыча ранил.

— Что ж вы молчите, — сказала врач. — Где он?

— В нашей машине, — ответил Скоблев.

СМОЛИН шагал по узкому кабинету следственного изолятора и ждал Конюхова. Розыск сработал отлично. Преступников поймали. Но нужно еще доказать их вину, подтвердить причастность к убийству. Успех решения этой задачи во многом зависит от того, как поведут себя на допросе арестованные. А ведут они себя по-разному: одни раскаиваются в содеянном, активно помогают следователю собрать информацию по делу, другие категорически отрицают свою причастность к преступлению, третьи бессовестно лгут, очерняя других и обеляя себя. С каждым из таких обвиняемых приходилось встречаться Смолину и к каждому из них рано или поздно он находил ключик.