Исцеления не будет. Поэзия земли русской - [25]
Под вечер Скоблев решил сходить в больницу. Хотелось лично оценить обстановку, определить возможность перевода Лыча в госпиталь следственного изолятора. Держать его в обычной больнице было рискованно. Скоблев не сомневался, что Лыч осознанно пошел на преступление. Более того. Если верить показаниям Конюхова и Крота, именно он подбил их на грабеж и убийство. В общем, опасный тип. От такого все можно ожидать. Но задуманный план перевозки Лыча поломал дежурный врач.
— Больной не транспортабелен, — сказал он в ответ на предложение Скоблева отправить Лыча в изолятор. — Пусть полежит до утра. Никуда он не денется. Да и ваш человек рядом.
— С врачами не спорят, — сказал Скоблев. — А как дела у моего коллеги?
— Вы Сергеева имеете в виду? — спросил врач, довольный тем, что сотрудник милиции не стал настаивать на своем. — Сергеев молодец. Его два часа назад прооперировали. Пулю он взял на память. Думаю, его пока лучше не беспокоить. Недавно заходила медсестра и сказала, что он спит.
— Тогда пойду на Лыча погляжу, — проговорил Скоблев. Лыч лежал на спине, рядом стояла капельница, другие медицинские приборы. Врачи, борясь за его жизнь, уже дважды делали ему переливание крови. В палате была еще одна кровать. На ней лежал недавно пришедший в розыск Матвей Фролов. Увидев Скоблева, он встал и сказал:
— Думал, забыли. Уже ночевать здесь приготовился. Мне, правда, позарез домой нужно.
— Что так? — спросил Скоблев. Он сел на край кровати и внимательно осмотрел Лыча. Тот, тяжело дыша, спал. Кивнув в его сторону, Скоблев продолжил: — Храпа, что ли, не переносишь? Боишься ночи бессонной?
— Нет, товарищ капитан, не боюсь, — серьезным тоном произнес Фролов. Он сделал паузу, а потом выдохнул: — Сегодня у жены день рождения. Первый день рождения после нашей женитьбы. Хотелось его вместе провести.
— Похвальное желание, — сказал Скоблев, понимая, что сотрудника надо отпустить домой. В то же время искать в отделе подмену было уже поздно. — Ну, ладно. Придется самому подежурить. Позвони моей жене да найди медсестру, попроси у нее чайку.
Со словами «спасибо, товарищ капитан», Фролов быстро вышел из палаты.
Скоблев давно попил чаю с печеньем и теперь лежал на койке, не раздеваясь, поверх одеяла. Он привык к посапыванию Лыча и оно уже не мешало думать. Скоблев перебирал возможные мотивы убийства Тельновой. Таковых набралось немало. Но скорее всего Тельнова оказалась случайной жертвой пьяных грабителей. Уж слишком ограничены в своих желаниях были соучастники убийства. Конечно, Лыч может пролить дополнительный свет на это довольно необычное дело. Но, пожалуй, допросить его ни завтра, ни послезавтра врачи не разрешат. Для них главное — здоровье человека, даже если он лишил жизни другого человека. Ну, что же, подождем. После этого вывода мысли Скоблева переключились на домашние дела. Он обещал дочери купить заводную куклу, но не успел…
Вскоре Скоблеву захотелось спать. Он посмотрел на часы. Фосфорящиеся стрелки подаренных отцом в день шестнадцатилетия часов показывали десять минут второго. Скоблев закрыл глаза и задремал… Его разбудила скрипнувшая дверь. Открыв глаза, Скоблев увидел, как в палату вошел высокий человек. Его лицо разглядеть было невозможно. Скоблев затаил дыхание, боясь выдать свое присутствие.
Тем временем неизвестный прикрыл за собой дверь и огляделся. Затем, запустив правую руку в карман, он быстро пошел в сторону, где была койка Лыча. Подойдя к ней, неизвестный наклонился над Лычом. В тот момент, когда он закрыл ему левой рукой рот, его правую руку перехватил Скоблев. Из нее на пол упал скальпель. Скоблен резко оторвал неизвестного от Лыча и заломил ему руку. В это время в проеме показался Сергеев. Он включил свет и подбежал к борющимся.
— Павел Кузьмич Тельнов, — проговорил Сергеев, когда обезоруженный преступник оказался на кровати Скоблева, — самолично решил с сообщником разделаться.
— Он самый, — удивленно подтвердил Скоблев. — Вот это подарок.
Тельнов прищурил глаза, оберегая их от ослепительного света, тяжело дышал.
— Ваша взяла, — прохрипел он. — Разумный человек должен признавать свое поражение. Сдаюсь на милость победителя.
— Зачем эта риторика, — сказал Скоблев, окончательно осознав случившееся. — Вы зверь, а не человек. Даже нет, хуже зверя, страшнее его, ибо зверя инстинкты толкают на убийство своей жертвы, а вас разум.
Между тем в палату вбежала медсестра.
— Что же это такое? Павел Кузьмич, вы как здесь оказались? — спросила она.
— Побеседовать к нам пришел, — спокойно ответил Скоблев.
— Режим нарушаете, товарищи, — упрекнула медсестра.
— У гражданина Тельнова исцеления не будет, — произнес Скоблев и обратился к Сергееву: — Вызови наряд. Павел Кузьмич в следственном изоляторе долечится.
Лыч проснулся от яркого света. Он тревожно смотрел на Тельнова. Их взгляды сошлись. Лыч попытался улыбнуться и сказал:
— Вот какая хреновина из всего этого получилась. Не смог я помочь тебе, Кузьмич, как следует. Извини.
— Еще наговоритесь, — прервал его Скоблев и, взяв Тельнова за руку, твердо сказал: — Пойдемте.
Смолин, обходя лужи, образовавшиеся после прошедшего на рассвете проливного дождя, шел в больницу. Выслушав примчавшегося к нему домой с позаранку Скоблева, он сначала решил допросить Тельнова, но, поразмыслив, передумал. Пожалуй, лучше начинать с Лыча. Он мог дать важную информацию, которая позволила бы более правильно построить допрос Тельнова. Ведь его участие в убийстве своей жены еще предстояло доказать. А то, что Тельнов был главным действующим лицом в этом деле, Смолин теперь не сомневался. Если бы это было не так, то Тельнов не стал бы покушаться на жизнь Лыча. Значит, на допросе надо быть во всеоружии.
