Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [47]
Выпить здесь эля – значит отдать дань уважения Сноу и его современникам, которым еще не были известны простые первые шаги в лечении холеры (сегодня вибрионы в организме устраняются с помощью антибиотиков).
Трагизм заключается в том, что еще за много лет до Сноу один его коллега мыслил в верном направлении. Быстрый физический упадок, а затем и смерть от холеры вызывались значительной потерей жидкости; тело «высыхает», обезвоживаются жизненно важные органы, поскольку кровь становится густой и не может должным образом их снабжать. Наилучший возможный подход – это потребление большого количества жидкости. Еще во время первой пандемии шотландский врач Томас Латта вводил больным холерой физиологический раствор в вены. Этот подход сопоставим с сегодняшней инфузионной терапией, даже учитывая то, что Латта мог не вводить необходимое количество жидкости. Свои первые опыты применения этого подхода он опубликовал в 1832 году в журнале The Lancet, но о публикации вскоре забыли. Сообщество врачей сначала не последовало его примеру, а у шотландского врача не хватило времени на долгую борьбу, как это делал Земмельвейс: Томас Латта умер в следующем году в возрасте всего лишь 36 лет от другой великой эпидемии XIX века – туберкулеза [12].
Джону Сноу тоже было отведено немного. 10 июня 1858 года он в своей «практике» перенес инсульт и умер через шесть дней в возрасте 45 лет. Природа будто хотела устроить ему особые проводы: в те дни Лондон страдал от Великого зловония. Темза была настолько грязной, что в жаркую погоду, когда был зафиксирован необычный для Англии температурный максимум в 48 °C, по всей столице Британской империи распространилась невыносимая вонь, перед которой в конце концов вынужден был капитулировать даже политический класс: «Сущая сила зловония вынудила парламент заняться этой великой лондонской неприятностью на законодательном уровне. Жара прогнала наших законодателей из части здания, выходящей на реку. Несколько депутатов, желавших основательно разобраться в этом вопросе, отправились в библиотеку, но были вынуждены немедленно ее покинуть, держа перед носом носовые платки» [13]. В следующем году началось строительство действующей по сей день канализационной системы длиной почти 2000 километров.
В третьем десятилетии XXI века – который так далек от мира Джона Сноу, где врачи, ученые и изобретатели носили длинные бакенбарды, frock coats[80] до колен и высокие цилиндры, запечатленные на старых дагеротипах – подавляющее большинство людей на всех континентах живут в городах (по крайней мере, так казалось до недавнего времени). Этой отличительной черте нашей современности в 1854 году предстояла проверка, которую она прошла благодаря детективу от мира медицины и некоторым его единомышленникам. Об этом пишет современный нам автор в своей книге о карте смерти: «Этот мир, вероятно, создали Сноу и Уайтхед. Они сделали планету городов. Мы больше не сомневаемся, что мегаполисы с десятками и миллионами людей могут быть долговечным предприятием, как сомневались викторианские лондонцы в возможности выжить в своих непомерно больших, опухолеобразных мегаполисах. Неудержимый рост крупных городов в долгосрочной перспективе может иметь решающее значение для обеспечения выживания людей на этой планете. Такая смена перспективы во многом связана с изменением взаимоотношений между микробами и мегаполисами, которое было спровоцировано эпидемией на Брод-стрит. Брод-стрит знаменует собой первый случай в истории, когда рациональный человек оценил состояние городской жизни и пришел к выводу, что города однажды станут великими укротителями болезней» [14].
10. Революционные книги
«It was the best of times, it was the worst of times, it was the age of wisdom, it was the age of foolishness»[81]. Этими знаменитыми словами Чарльз Диккенс начинает роман «Повесть о двух городах», увидевший свет в 1859 году. Это история о любви, мужестве и самопожертвовании во время Французской революции. Многие эпохи в истории человечества можно охарактеризовать как переплетение плохих и хороших времен; даже в темные годы появлялись люди, являвшиеся воплощением всего лучшего, что может быть в человеке. Вторая половина XIX века стала одним из лучших периодов для многих современников в Европе и Америке – в частях мира, описанных в этой книге, поскольку именно там были свершены достижения, важные для прогресса медицины и естествознания той эпохи.
Они, безусловно, сопоставимы с теми, что принесет с собой следующий, ХХ век.
Одна из наиболее важных научных книг, когда-либо напечатанных, внесла свой вклад в мудрость или, лучше сказать, в обретение знаний. Она появилась почти одновременно с романом Диккенса о революции и произвела невероятный фурор: первоначальный тираж в 1250 экземпляров оказался распродан в день публикации 24 ноября 1859 года. Издатель, Джон Мюррей из Лондона, немедленно приступил к печати еще одной партии; следующие 3000 копий также были распроданы в течение нескольких дней. Темпы продажи оставались высокими и в последующий период, и в итоге книга с довольно сложным названием «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» стала самой читаемой научной публикацией XIX века. Она предлагала ответы на вопросы о происхождении и развитии живых существ, включая людей, и о причинах разнообразия существующих форм жизни на Земле. Ее автор работал над идеями, изложенными в книге, около двадцати лет. Этим человеком был
