Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [104]
Голоса, решительно призывавшие к войне, усилились. Вот как выразился английский писатель Хилэр Беллок: «Как сильно я жажду Великой войны! Она пронесется по Европе, как метла». В этой войне он потеряет двух своих сыновей. Начальник немецкого генерального штаба Гельмут фон Мольтке (младший, племянник одноименного прусского командира, участвовавшего в войнах 1864, 1866 и 1870 годов) в 1912 году записал в протоколе, что Германии пошло бы на пользу, чтобы война наступила «чем скорее, тем лучше». Давно служивший в британском военно-морском флоте первый лорд Адмиралтейства адмирал Джон «Джеки» Фишер вспоминал царившие около 1902 года настроения: «Мы готовились к войне с утра до вечера. Она захватила наши разговоры, мысли и надежды» [3]. В последнее мирное десятилетие Фишер был одним из величайших поджигателей войны и в итоге получил то, о чем мечтал.
Однако не все наблюдатели разделяли мнение о том, что Великая война, как называли ее в преддверии и сразу после начала, оставит после себя мир, «излеченный» скальпелями военных. В 1914 году в Париже Николай Александрович Врангель, российский дворянин, по происхождению балтийский немец, поделился со своим знакомым прогнозом, который мрачным образом в значительной степени претворится в реальность: «Мы находимся на пороге событий, невиданных миром со времен переселения народов. Все, что сегодня определяет наши жизни, вскоре окажется тщетным. Надвигается эпоха варварства, которая продлится десятилетия» [4]. Похожее представление было и у педагога-реформатора Вильгельма Ламсцуса. Его он обрисовал в весьма пророческой книге «Человеческая бойня. Картины грядущей войны», опубликованной в 1912 году. Ламсцус писал, что смерть отбросила свою косу и вернулась в качестве машиниста. Подобно тому, как машины изготавливают пуговицы и иглы, в грядущей войне они произведут огромное количество убитых и калек [5].
Причиной тому служил отчасти сам прогресс, отчасти некоторые из его последствий: слишком быстро наступавшие изменения вроде технизации разных сфер жизни, переселение жителей деревень в города и связанный с этим экспансивный рост больших городов, чрезмерно процветавшей жажды удовольствий, фривольности, цинизма. Особенно сильно отказ от устоев повлиял на немецкое искусство, приведя к расцвету новых течений вроде экспрессионизма и появлению на сцене новых имен – Эрнст-Людвиг Кирхнер, Эмиль Нольде, возникшее в Мюнхене объединение «Синий всадник», членами которого были Франц Марк, Василий Кандинский, Август Макке и другие.
Вероятно, ни в одном другом европейском мегаполисе настроение последнего времени среди деятелей культуры и ее многочисленных потребителей (вплоть до простых граждан) не было столь ярко выраженным, как в Вене. Чувство, что известное и знакомое утратило свою силу, подействовало на двухмиллионную «императорскую и королевскую»[166] столицу монархии как катализатор, позволив местным мыслителям и творцам вернуться к пику формы и одарив город в некотором роде болезненной, почти предсмертной порой расцвета на пути к государственно-политическому закату, которого, по мнению многих, было трудно избежать. Структуры власти Австро-Венгрии во главе с императором Францем-Иосифом, которому в 1914 году исполнилось 84 года, аристократическая и военная олигархия, господствовавшая в правительстве, все больше казались анахронизмом. Даже династия Габсбургов, правившая со времен Средневековья, казалась буквально обескровленной. Единственный сын, родившийся в браке императора с убитой в 1898 году Елизаветой Баварской, эрцгерцог Рудольф, в 1889 году ушел из жизни в замке Майерлинг. Предположительно это было самоубийство, однако до конца обстоятельства так и не были прояснены; страдающий, вероятно, от вызванного сифилисом поражения мозга эрцгерцог ранее, опять же по предположениям, убил свою 17-летнюю возлюбленную Марию фон Вечеру. В 1896 году наследником престола стал довольно непопулярный племянник императора, эрцгерцог Франц-Фердинанд, чьи дети, в свою очередь, не имели права на наследование, поскольку он женился на «несоответствующей его социальному положению» женщине, Софии фон Гогенберг. Армия императорской и королевской монархии по-прежнему впечатляла масштабами, но «афера Редля» в 1913 году обнажила слабые места в вызывающем всеобщее восхищение офицерском корпусе: полковник разведки Альфред Редль много лет старательно шпионил в пользу России.
