Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [105]

Хотя эти признаки упадка и конфликтов в многонациональном государстве, казалось, предвещали его конец, Вена – названная Карлом Краусом «экспериментальной станцией конца света» [6] – была оплотом также психоаналитической школы. Та утвердилась здесь с появлением Зигмунда Фрейда, хотя Фрейд к своему огорчению обнаружил, что и в небольшом, сформированном энтузиастами-специалистами сообществе не исключены соперничество и обиды: двое из его ранних последователей, австриец Альфред Адлер и швейцарец Карл Густав Юнг, рассорились с ним и примерно в 1912 году образовали собственные школы. В Вене снова воссиял свет литературы и искусства. Драматург Артур Шницлер, поставивший перед обществом зеркало в виде пьесы «Хоровод», был, подобно Фрейду, психиатром, прежде чем стал представителем «венского модернизма». Наиболее значительными творцами этого направления искусства стали художники Оскар Кокошка и Эгон Шиле, а важнейшим представителем венского югендстиля («молодежного стиля», разновидности ар-нуво) – Густав Климт, о котором говорили как о человеке, «изображавшем дам, будто пришедших со сцены Шницлера или из практики Фрейда» [7].

В эти последние мирные годы медицина осваивала новые области. Роберт Кох умер в 1910 году, а Джозеф Листер два года спустя.

 Кох получил Нобелевскую премию по медицине в 1908 году: это произошло позже, чем могло бы, из-за его туберкулинового провала, а также, возможно, из-за пренебрежительного отношения к нему консервативной научной элиты, но вопреки всему он был счастлив с молодой женщиной, безоговорочно его поддерживающей.

Кончина двух новаторов символизировала конец великой эпохи бактериологии и хирургии. Конечно, дальнейшие успехи, хотя и не столь громкие, имели место в обеих дисциплинах. Среди них можно выделить барокамеру, которую Фердинанд Зауэрбрух впервые использовал в 1904 году для проведения операции на легких.

Множество нововведений появилось и в консервативной медицине, терапии. Интерес все больше концентрировался на хронических заболеваниях, в более широком смысле на так называемых болезнях цивилизации, принесенных образом жизни «современной эпохи»: все более явственно ощущающийся стресс, увеличение числа людей в конторах и администрациях (работа в которых предполагала сидячее положение, из-за чего люди страдали от недостатка физической активности), рост количества людей с избыточным весом. Прогресс в сельском хозяйстве и производстве продуктов питания подарил состоятельным жителям городов не только богатый выбор продовольствия, но и его избыток, что проявилось в увеличении числа весьма тучных людей в городских пейзажах и на групповых фотографиях той эпохи. Многим людям пышная форма тела не казалась чем-то однозначно плохим, а представлялась символом статуса. Это было время, когда мужчины должны были быть «статными господами», а ведущие представители банков, экономики и политики, казалось, демонстрировали свой социальный вес при помощи соответствующей формы тела. Военные, во многом задававшие тон в большинстве стран, были в этом отношении исключением – даже высокопоставленные офицеры старались произвести впечатление энергичных, атлетичных людей.

На вершине рейтинга крупных фигур, несомненно, стоял Уильям Говард Тафт, занимавший пост президента США с 1909 по 1913 год. Государственный деятель, который, как и многие люди с избыточным весом, неоднократно и зачастую безуспешно садился на диету, в так называемые лучшие времена снижал вес примерно до 350 американских фунтов, что соответствует почти 160 килограммам. Он страдал от проблемы, типичной для очень полных людей, – синдрома апноэ во сне. Из-за плохого сна вследствие нерегулярного дыхания он, как и почти все страдающие от этого недуга, часто ощущал усталость в течение дня и иногда засыпал стоя. Это не причинило вреда ни его стране, ни миру; США в ту эпоху экономически процветали и избежали кризисов, ударивших по Европе.

 Одним из возможных последствий массового ожирения стало повышенное артериальное давление, все чаще становившееся объектом исследований.

В течение многих лет врачи, которые могли измерять его только кровавым и практически неприменимым методом, а именно введением инструмента в артерию, рассматривали повышенное давление как последствие заболеваний почек. Изобретение гениально простого устройства позволило отслеживать артериальную гипертонию (медицинский термин, обозначающий это заболевание) с помощью быстрого, необременительного для пациента обследования. Итальянский врач Шипионе Рива-Роччи в 1896 году разработал следующий метод: велосипедную камеру накладывали вокруг плеча пациента, надували до исчезновения пульса на лучевой артерии этой руки, то есть до полного сдавления плечевой артерии, а затем медленно сдували и измеряли давление с помощью манометра. Медленно выпуская воздух из камеры, врач чувствовал, как в определенный момент появляется пропавший пульс, а прикладывая головку стетоскопа (эту дополнительную меру ввел российский врач Николай Коротков) на временно «сдавленную» плечевую артерию, слышал, как появляются тоны пульсирующей артерии. Таким образом получалось определять давление в артерии во время сокращения сердца (верхний, систолический показатель), а также в момент расслабления сердечной мышцы (нижний, диастолический показатель).