Исав насытившийся. Записки циничного гурмана - [3]
Во вторник был в «Кухмистерской у Ники» на банкете с семью переменами в честь презентации книги Кристофа Вагнера[8] «Все, что позволяет Бог». Было в библейском духе, но не вполне последовательно. Ни тебе случайных муравьев, запеченных в хлебе, ни перебродившего вина, да и ели не пальцами. К тому же капеллан Патерно произнес речь в защиту христианства от обвинения в каннибализме. Правильно! Да здравствует истинная вера! И потому едим мы вместо какого-нибудь «барашка по-эмирски»[9] фаршированного «баронского барашка».[10]
Днем в среду почти что постился, отведывая «суши по-особому» в «Токори». Как всегда, неплохо. Вечером уже не постился, пошел в «Мраз унд зон» (куда я захожу постоянно) и понадеялся на «локон счастья»,[11] но принужден был удовольствоваться супом из бычьих хвостов и «лучшим в телятине» (а именно филе, почки, яички). Тоже неплохо. Почему я хожу в «Мраз»: как бы ни было холодно на Валенштайнштрассе, там ничего колпаками не прикрывают, не пригревают и не приодевают[12] (разумеется, метафорически – и колпаки на поварах, и инвентарь у них имеется, в том числе низкотемпературная печь, где печенка получается неизменно превосходной). С их меню и качеством в Форарльберге они б долго не протянули, с тамошними-то знатоками ресторанов.
В четверг после наблюдения выставки в Доме искусств решил заглянуть в «Штайререк». Получилась проверка на вшивость: с моими-то дешевыми джинсами, зеленой эрзац-военной курткой, напяленной наизнанку, швами наружу, да еще измятой сумкой, содержащей книгу с захватывающим названием «Клещи, блохи, мухи и тараканы». Но суровые господа у входа сохранили почти образцовое спокойствие. Мэтр д'то-или-это (я люблю это американское словечко, оно так обворожительно-идиотично) смерил меня взглядом с головы до пят, но ничего не сказал, в список потенциальных злодеев не зачислил и столик предложил вполне нормальный. Выражение «почти образцовое» я употребил здесь лишь потому, что знаю, каким должно быть настоящее образцовое спокойствие. Как-то давным-давно я заглянул в один люксембургский ресторан приблизительно такой же категории после небольшой неприятности, случившейся с моим авто. Я был в засаленной, затрепанной дорожной одежке, но, когда ввалился внутрь, никто на меня не глянул искоса – даже вскользь. Вот это я называю дрессурой.
Однако вернемся к еде: обед стоил 850 шиллингов и включал приличную порцию осетра, пол-омара, в качестве главного блюда – дикую утку, еще сыр и сладкое. Недурно и вполне соответствует обещанному «Голь-Миллау» «ресторану с лучшим отношением качества к цене». За 550 шиллингов можно к каждой перемене заказать приличное вино, к примеру шампанское «Сорбет Сект» (от Лансона). Но то, что счет после включения в него пива, куверта и кофе вырос еще на 130 шиллингов, меня слегка разозлило. Конечно, с точки зрения психологии весьма разумно требовать в уплату круглую сумму (в моем случае полторы тысячи), но включать ради этого «эспрессо» и сервировку в стоимость обеда – мягко говоря, необычно.
В «Штайререк» я заглянул потому, что хотел якобы лучший австрийский ресторан сравнить с «Валторной». Результат: уровень кулинарного мастерства у обоих шеф-поваров приблизительно одинаковый, австрийская кухня у Хельмута столь же безупречна, как и немецкая, но вот только до «Валторны» мне на машине ходу три четверти часа, а до венских ресторанов – семь часов.
В пятницу пошел в «Токио», заказал себе трапезу из морепродуктов. Глянув на суп «мисо»,[13] подумал, что японцы открыли способ печатать на кубиках сыра «тофу» четкие черные литерки. Потом я подумал: наверное, как и китайцы, они кладут во всякую мелкую снедь записочки-гадания с извещениями о счастливых случайностях («повар плюнул в вашу еду», к примеру). В конце концов обнаружилось, что это попросту обертка от зубочистки. Призванный на помощь официант прокомментировал мою находку лаконичным «м-м-м». Мне такая краткость показалась несколько чрезмерной. Он мог сказать, например: «Ах да, мы так долго ее искали!» или «А где сама зубочистка? Если не найдете, мы ее включим вам в счет» или еще что-нибудь оригинальное в том же духе. Впрочем, дары моря на вкус были неплохи, да и стоили недорого.
5
Этой осенью пришла мода на книги о науке питания. Вот пяток примеров.
Томас Вайсс: «Больной среди кисельных берегов», напечатано Кезелем. Показалась мне весьма серьезной и слегка скучноватой. Там читателям предлагаются «Десять правил здоровья», о каждом из которых любой может сказать: это мы, собственно, и так знаем. Много овощей, мало алкоголя, мясо раз в неделю и не более чем двадцать – тридцать процентов жирности. Положа руку на сердце: в этом разве есть что-то новое?
Появившуюся в прошлом году книгу Мишеля Монтиньяка «Кушайте, чтобы похудеть» я тоже отношу сюда, потому что, если учесть профессионально написанные приложения 1 и 2, книгу вполне можно отнести к категории «научных». Монтиньяк свято верит в таблицы и индексы, посредством которых почти все и разъясняет. И хотя метода его тягомотна и нудна, чтение себя оправдывает.
Курьезом показалось мне сочинение Жана Карпера «Пища – чудесный врач» (изд. «Экон»). Книга читается как компиляция большого числа газетных статей, начинающихся словами: «Американские ученые недавно обнаружили, что…» Возможно, и в самом деле больше цитировать особенно и некого (хотя тут же приходят на ум ученые японские, норвежские, немецкие, английские и иже с ними). Для тех, кому требуется подборка научно-популярных материалов, эта книга хороша, потому что содержит приличный, добротно оформленный список источников. Но из-за обилия кратких слабосвязанных периодов она подходит главным образом для того, чтобы скрасить клозетное уединение.
«Какими ленивцами мы стали бы, если б могли есть камни», – замечает Курт Брахарц, писатель, гастровед, гастрокритик и гастролюб, руководитель европейского арт-проекта «Темная сторона сыров». В своих ярких, остроумных, порой парадоксальных и дерзких книгах «Страсть Исава» и «Исав насытившийся» Брахарц обозревает, взвешивает, поедает и анализирует нашу с вами гастрономическую современность, подчеркивая, что «челюсть – наш самый лучший инструмент познания».
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…