Ирано-таджикская поэзия - [52]

Творить насилье любо злобной силе.

Друг, к заточенному придя, сказал:

«Ты прав, отец… Но лучше б ты молчал…»

А тот: «Всегда кричать я правду буду!

Что мне тюрьма? Я здесь лишь час пробуду!»

И вот, подслушан кем-то, в тот же миг

Их разговор ушей царя достиг.

Царь засмеялся: «Час лишь проведет он

В моей тюрьме? Глупец! В тюрьме умрет он!»

Весть эту мудрецу слуга принес,

Ответил тот: «Иди, презренный пес!

Скажи тирану: «Не в твоей я воле!

Весь этот мир нам дан на час — не боле.

Освободишь — не буду ликовать,

Казнить велишь — не буду горевать.

Сейчас ты властвуешь, твой трон — высоко,

А нищий — в бедствии, в нужде жестокой.

Но скоро — там, за аркой смертных врат,

Тебя от нищего не отличат.

Не лги себе, что жить ты будешь вечно,

Живых людей не угнетай беспечно!

Немало было до тебя царей,

Сильней тебя, богаче и славней.

Где все они?.. Как дым, как сон пропали…

Ты так живи, чтоб люди не сказали:

«Вот изверг был! Да будет проклят он,

Что беззаконие возвел в закон!»

Какой бы славы ни достиг властитель,

Возьмет его могильная обитель!»

Низкосердечный царь рассвирепел

И вырвать мудрецу язык велел.

И молвил осененный божьей славой:

«Я не боюсь тебя, тиран кровавый!

Пусть безъязыким буду! И без слов

Читает помыслы творец миров!

Страшись! Труба суда для грешных грянет,

А правый перед господом предстанет!»

О мудрый! Праздником и смерть почти,

Коль не свернул ты с правого пути!

РАССКАЗ

Жил некогда один боец кулачный,

Он угнетаем был судьбиной мрачной.

Устал он кулаками добывать

Свой хлеб. И начал глину он таскать.

Изнемогал он. Тело изнывало.

На пропитанье денег не хватало.

Трудом измучен, полон горьких дум,

Он стал лицом печален и угрюм.

Смотря, как сладко жизнь других слагалась,

Гортань бедняги желчью наполнялась.

Он втихомолку плакал: «Бедный я!..

Чья жизнь на свете горше, чем моя?

Одним — барашек, сласти, дичь степная,

А мне — лепешка черствая, сухая.

И кошка носит шубку в холода…

Я — гол. Зима настанет — мне беда.

О смилостивься, боже, надо мною,

Пошли мне клад, когда я глину рою!

Я смыл бы с тела эту пыль и грязь I

И зажил бы, в блаженство погрузясь!»

Вот так, ропща, трудом томил он тело

И вырыл древний черен почернелый.

Как перлы ожерелья, ряд зубов

Рассыпался давно — во мгле веков.

Но речью череп тот гласил немою:

«О друг, поладь покамест с нищетою!

Мой рот забит землей… И кто поймет,

Что пил, что ел я — слезы или мед?

Не огорчайся же из-за мгновенья

Своих скорбей в превратном мире тленья!»

Борец немому гласу тайны внял,

Он бремя горя с плеч широких снял.

И вольно к небу голову подъял он.

«О плоть безумная! — себе сказал он.—

Хоть будь ты раб с согбенною спиной,

Хоть будь ты самовластный царь земной,

Но ведь исчезнет в некое мгновенье

Все — и величие и униженье.

Растает радость; скорбь — как не была…

Останутся лишь добрые дела!»

Все тленно. Все могил поглотят недра,

Богат ты, счастлив? Раздавай же щедро.

He верь величью блеска своего,—

Все будет вновь, как было до него.

Богатства, блага мира — все минует,

Лишь правда чистая восторжествует.

Ты хочешь царство укрепить? Трудись.

В благодеяньях сердцем не скупись.

Благотвори, яви свои щедроты,

Отринь о бренном мелкие заботы!

Нет золота, мой друг, у Саади,

Тебе он перлы высыпал — гляди!

РАССКАЗ

Читал я: где-то жил султан один,

Страны, забытой богом, властелин.

Был людям каждый шаг его — невзгода,

Дни превратил он в ночи для народа.

Ночами в горе бедный люд не спал,

Проклятия он шаху посылал.

Не зная, как им дольше жить на свете,

Столпились горожане у мечети.

И обратились к шейху, говоря:

«О мудрый старец, образумь царя!

Авось твоих седин он устыдится,

Скажи ему — пусть бога побоится!»

А шейх: «Напрасно бога поминать!

Он слову истины не сможет внять».

Не говори об истине высокой

С тем, чья душа — вместилище порока.

С невеждой о науках рассуждать —

Что злак пшеничный в солончак бросать.

Твоих советов добрых не поймет он,

Обидится, тебя врагом сочтет он.

О друг, правдолюбивому царю

Я правду с чистым сердцем говорю.

Печатка перстня свойством обладает

Тем, что на воске оттиск оставляет.

Тиран моею речью разъярен?

Ну что ж, я сторож, а грабитель — он.

Так стой, с господней помощью, на страже,

Без страха отражая натиск вражий.

Не следует тебя благодарить.

Хвалу лишь богу можно возносить.

На службу благу бог тебя направил,

Как друг, без дела в мире не оставил.

Хоть по тропе деяний всяк идет,

Но ведь не каждый славы меч возьмет.

О, наделенный ангелоподобным

Высоким нравом, кротким и беззлобным!

Ставь ноги твердо на стезе твоей,

Дай бог тебе побольше ясных дней.

Пусть жизнь твоя добром и счастьем дышит,

И пусть твою молитву бог услышит.

*

Где можно мудростью уладить спор,

Не затевай с мечом в руках раздор.

Порою, чем напрасно крови литься,

От грозной смуты лучше откупиться.

В войне урон великий в наши дни.

Подарком лучше рот врагам заткни.

Ведь мудростью сильнейших побеждают,

Дары и зубы тигра притупляют.

С врагами в мире и в ладу живи,

В деяньях рассудительность яви.

Ведь старческою мудростью Рустама

Был побежден Исфандиар упрямый.

Врага, как друга, надобно ласкать,

Успеешь кожу ты с него содрать.

Но ты страшись проклятий малых сих! —

Ведь сель растет из капель дождевых.

Твой гнев кипенья злобы не остудит,

И слабый враг пусть лучше другом будет.