Иосиф Бродский после России - [33]

Бегство в Египет («…погонщик возник неизвестно откуда…») Т. 4. С. 43.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Кентавры (I–IV) Т. 4. С. 44–47.

Впервые как цикл: Континент. 1988. № 58.

Помесь прошлого с будущим… в настоящем продолженном — цикл «Кентавры» целиком построен на попарном объединении различных объектов действительности и категорий. В данном случае английские времена глагола future in the past и present continious выступают как некие «кентавры», сочетающие в себе элементы двух времен. Здесь возможна связь и с высказыванием Августина о том, что в настоящем содержатся и прошедшее, и будущее (см. комментарий к стихотворению «Деревянный лаокоон, сбросив на время гору с…»). С другой стороны, можно вспомнить начало стихотворения Т. С. Элиота «Burnt Norton», входящего в «Fourquartets», цикл, который Бродский пробовал переводить еще в 1960-е гг.: «Time present and time past / Are both perhaps present in time future, / And time future contained in time past. / If all time is eternally present / all time is unredeemable* («Настоящее и прошедшее, / Вероятно, наступят в будущем, / Как будущее наступало в прошедшем. / Если время всегда настоящее, / Значит, время не отпускает». — Пер. А. Сергеева).

Новая жизнь («Представь, что война окончена, что воцарился мир…») Т. 4. С. 48–49.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

Название перекликается с названием книги стихов Данте — «Новая жизнь» (Vita nova).

В новой жизни мгновенью не говорят "постой" — отсылка к «Фаусту» Гете: «Мгновенье! / О как прекрасно ты, повремени!» (слова Фауста в V акте части II, пер. Б. Пастернака). См. отсылки к этим словам в стихотворениях «Два часа в резервуаре» и «Зимним вечером в Ялте».

И если кто-нибудь спросит: «кто ты?» ответь «кто я? / я — никто», как Улисс некогда Полифему — Одиссей, когда циклоп Полифем требует у него назвать имя, говорит, что его зовут «никто», спасая, таким образом, себя от преследования в будущем:

Я называюсь Никто; мне такое название дали

Мать и отец, и товарищи все так меня величают.

(Од. IX, 366–367).

Подробно об образе Одиссея в поэзии Бродского см.: Ковалева И. Одиссей и никто: Об одном античном мотиве в поэзии И. Бродского // Старое литературное обозрение. 2001. № 2. С. 75–80.

Элегия («Постоянство суть эволюция принципа помещенья…») Т. 4. С. 50.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Продолженье квадрата или / параллелепипеда средствами, как сказал бы /тот же самый Клаузевиц, голоса или извилин — Клаузевицу (см. комментарий к стихотворению «Два часа в резервуаре») принадлежит известный афоризм «война — это продолжение политики другими средствами». Ср. в эссе Бродского «Поэт и проза»: «Перефразируя Клаузевица, проза была для Цветаевой всего лишь продолжением поэзии, но только другими средствами»

шкаф типа "гей, славяне" — цитата из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок», в начале которого Остап Бендер определяет таким образом предмет мебели в кабинете председателя арбатовского исполкома: «А шкафчик-то типа "Гей, славяне!" — подумал посетитель. — Тут много не возьмешь. Нет, это не Рио-де-Жанейро». Там же упоминается «полосатая козетка». Бродский цитирует этот роман и в других своих текстах. Ср. комментарий к стихотворению «Урания».

«Взгляни на деревянный дом…» Т. 4. С. 51.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

В кафе («Под раскидистым вязом, шепчущим "че-ше-ще»…») Т. 4. С. 52.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

«Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне…» Т. 4. С. 55.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Автокомментарий Бродского: «На самом верху холма Джаниколо кофейня, у ворот Сан Панкрацио. Лучшая панорама Рима с этого холма. Надо подняться из Трастевере по Виа Гарибальди, на автобусе или такси, наверх, там такой выплеск акведука, с мраморными украшениями, с вечно, денно и нощно, льющейся водой. Оттуда — лучшая панорама Рима. А еще выше — кафе: в гастрономическом отношении интереса не представляет, но я там бывал счастлив. Совершенно верно, "пчелы" — из герба Барберини на этой арке ворот Сан Панкрацио, а "всадник" — Гарибальди из соседнего парка. Там вообще много зашифровано и завуалировано, но это неважно. Адресат была специалисткой по римскому праву» (ПМ: 179).

Выступление в Сорбонне («Изучать философию следует, в лучшем случае…») Т. 4. С. 56–57.

Впервые: ПСН.

На столетие Анны Ахматовой («Страницу и огонь, зерно и жернова…») Т. 4. С. 58.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Бог сохраняет все — «Deus conservat omnia» — девиз, включенный в герб рода Шереметевых, украшающий фасад Шереметевского дворца (Фонтанного дома), во флигеле которого жила Ахматова.

ровны и глуховаты — «точная физическая характеристика если не ахматовской разговорной речи, то, насколько можно судить по имеющимся записям, ее манеры чтения стихов» (Лосев Л. «На столетие Анны Ахматовой» (1989) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 209)

в глухонемой вселенной — Н. Стрижевская (Стрижевская Н. Письмена перспективы: О поэзии Иосифа Бродского. М.: Грааль, 1997. С. 110) справедливо связывает этот образ со строками Паскаля: «Вечное молчание этих глухонемых пространств ужасает меня». Ср. «глухонемое молчание смерти» в посвященном Ахматовой «Сретеньи» Бродского а также применение эпитета «глухонемой» к различным пространствам в стихотворениях «Сан-Пьетро», «Вид с холма» и «Воспоминание». Ср. также отмеченную Л. Лосевым перекличку с концовкой стихотворения Б. Пастернака «Определение поэзии»: «Этим звездам к лицу б хохотать / Ан вселенная — место глухое» и отмеченное А. Ранчиным сходство образа со стихотворением В. Хлебникова «Над глухонемой отчизной: "Не убей!"» (Ранчин А. М. "На пиру Мнемозины…": Интертексты Бродского. М.: НЛО, 2001. С. 113).