Иосиф Бродский после России - [32]
— Бродский сводит здесь в одно целое библейскую историю о бегстве Святого Семейства в Египет, и геологическое движение континентов, при котором «Святое семейство» Микеланджело, или знаменитый барселонский собор Саграда Фамилия (Святого Семейства), построенный Гауди, как бы повторяют этот путь, приближаясь к Египту.
Стрельна («Боярышник, захлестнувший металлическую ограду…») Т. 4. С. 32.
Впервые: Континент. 1987. № 51.
Владимир Васильевич Герасимов — историк Петербурга, журналист, блестящий рассказчик и экскурсовод. Е. Рейн отмечает: «Почему именно "Стрельна" посвящена Герасимову? Да наверняка потому, что Володя ездил туда с Бродским, рассказывал, наверно, и о полетах первых аэропланов над стрельнинскими берегами и парками, над Петродворцом» (ТиД, с. 152).
Стрельна — пригород Петербурга по дороге в Петергоф, с парком и Константиновским дворцом (во времена Бродского полуразрушенным, ныне отреставрированным под резиденцию президента России). Еще один текст Бродского, посвященный Стрельне — «Стрельнинская элегия».
…бесконечность, велосипедной восьмеркой принюхивающаяся к коридору — о знаке бесконечности см. комментарий к стихотворению «Тритон».
«Те, кто не умирают, — живут…» Т. 4. С. 33.
Впервые: Континент. 1987. № 51.
Я вглядываюсь в их черты / пристально, как Миклуха- / Маклай в татуировку приближающихся дикарей. Н. Н. Миклухо-Маклай (1846–1888) — русский ученый и путешественник, этнолог, натуралист. Сумев установить дружественные отношения с папуасами, населявшими северо-восточный берег Новой Гвинеи, прожил рядом с ними несколько лет, изучая их культуру и обычаи.
«Ты узнаешь меня по почерку. В нашем ревнивом царстве…» Т. 4. С. 34.
Впервые: Континент. 1987. № 51.
«Чем больше черных глаз, тем больше переносиц…»
Впервые: Континент. 1987. № 51.
…и в бурях есть покой — отсылка к строкам из «Паруса» (1832) М. Ю. Лермонтова: «А он, мятежный, просит бури, / Как будто в бурях есть покой!», стоящая здесь рядом с отсылкой к стихотворению Пушкина:
…носки от беготни крысиныя промокли — ср. «жизни мышья беготня» в «Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы» (1830) А. С. Пушкина.
не бздюме — не боится (жарг.).
эх яблочко — зачин известной русской народной песни «Яблочко».
«Я распугивал ящериц в зарослях чаппараля…» Т. 4. С. 36.
Впервые: Континент. 1987. № 51.
Bagatelle («Помраченье июльских бульваров, когда, точно деньги во сне…») Т. 4. С. 37–38.
Впервые: Континент. 1987. № 51.
Елизавета Леонская — выдающаяся пианистка, живущая в США.
Открытка из Лиссабона («Монументы событиям, никогда не имевшим места…») Т. 4. С. 41.
Впервые: Континент. 1988. № 58.
Комментарий Бродского: «Я туда ездил на конференцию в 88-м году. Это опять-таки strictly authentic [строго соответствует действительности — англ.]. Дело в том, что Лиссабон — город с самой большой, быть может, плотностью городской скульптуры на квадратный метр. Стихотворение начинается с подлинной детали. Я помню, что шел по улице и вдруг увидел памятник неучастию Португалии в какой: то войне, то ли 14-го года, то ли в последней. Ну, и отсюда все началось. Но вообще Лиссабон — ужасно красивый город. Похож, по какому-то ощущению, на Красную Пресню, но есть места — чистый кинематограф. Ну, а рядом районы с диким уровнем преступности, где у вас что-то выдирают, срезают и так далее. Там даже как-то легче заблудиться и стать жертвой, потому что язык непохожий и трудоемкий, хотя все, как выясняется на шестой или седьмой день, говорят прилично по-английски. Там я познакомился с президентом — Суарес, то есть Соареш. Все довольно смешно: тебя встречает у входа морской офицер и ведет по великолепному дворцу, в котором все совершенно пусто. Только огромные зеркала и грандиозные одинокие люстры. Тоже кинематограф — вот-вот, именно помесь Бунюэля с Бергманом» (ПМ).
Об образе рояля в этом стихотворении см. Кац Б. Фоно на пиру Мнемозины: К генезису поэтического образа рояля у И. Бродского//Звезда. 1995. № 11. С. 161–166.
Помеси голого тела с хвойным / деревом, давшей Сан-Себастьяна. Римский легионер Себастьян, командовавший лучниками, принявший христианство, начал обращать в свою веру других, за что был подвергнут казни — он был привязан к дереву и его же лучники стреляли в него, пока не решили, что он мертв. Однако Себастьян оказался живым и был подвергнут бичеванию — уже до смерти. Канонизирован как святой. К этому сюжету обращались более двухсот художников, начиная с раннего Средневековья.
Дождь в августе («Среди бела дня начинает стремглав смеркаться, и…») Т. 4. С. 42.
Впервые: Континент. 1988. № 58.
…нечто бесспорно швейное, фирмы Зингер почти с примесью ржавой лейки — в картине воспоминаний о матери и отце, навеянных дождем, швейная машинка фирмы «Зингер» занимает одно из центральных мест. Ср. в эссе «Полторы комнаты»: «…чаще всего я помню мать на стуле, склонившуюся над зингеровской швейной машинкой с комбинированным ножным приводом, штопающую наши тряпки, изнанкой пришивающую обтрепанные воротнички на рубашках, производящую починку или перелицовку старых пальто» (СС2, т. V, с. 318). В этом контексте и слово «лейка», не теряя своего основного значения, легко вызывает второе, «фотографическое» (см. комментарий к «Римским элегиям»).
Бродский и Ахматова — знаковые имена в истории русской поэзии. В нобелевской лекции Бродский назвал Ахматову одним из «источников света», которому он обязан своей поэтической судьбой. Встречи с Ахматовой и ее стихами связывали Бродского с поэтической традицией Серебряного века. Автор рассматривает в своей книге эпизоды жизни и творчества двух поэтов, показывая глубинную взаимосвязь между двумя поэтическими системами. Жизненные события причудливо преломляются сквозь призму поэтических строк, становясь фактами уже не просто биографии, а литературной биографии — и некоторые особенности ахматовского поэтического языка хорошо слышны в стихах Бродского.
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.