Иоганн Гутенберг - [2]
«Книга — огромная сила»>[13]. Эта емкая ленинская формула превосходно характеризует ту великую роль, которую печатное слово сыграло и играет по сей день в истории человеческого общества. Нет никакого сомнения, что В. И. Ленин говорит здесь о печатной книге. В том, что это именно так, убеждает нас другое ленинское высказывание: «Печатный станок — сильнейшее наше оружие» >[14].
Массовость и оперативность — вот в чем секрет могущества печати. И как же важно в наши дни, когда могущество это не подлежит сомнению, знать о его истоках, разобраться в причинах, породивших его, отдать должное Иоганну Гутенбергу — человеку, с трудами и днями которого связаны первые шаги типографского станка.
Литература о великом первооткрывателе Иоганне Гутенберге и об изобретении книгопечатания поистине необозрима. Полного, отвечающего современным требованиям указателя ее не существует. Еще в 1886 г. голландец Антоний ван дер Линде зарегистрировал 1099 книг и статей о Гутенберге>[15]. Американский исследователь Дуглас Макмертри, который в 1942 г. вместе со своими сотрудниками составил указатель литературы «Изобретение книгопечатания», довел это число до 3228 названий>[16]. За неполные 50 лет, прошедших с тех пор, число это, пожалуй, утроилось.
Историография гутенберговского вопроса, к сожалению, по сей день не создана. Алоиз Руппель, автор одной из подробнейших монографий о жизни и деятельности Гутенберга, писал в 1939 г. о «лабиринте противопоставленных одно другому мнений», в который попадает каждый, кто начинает заниматься гутенберговским вопросом>[17]. При сравнительно ограниченном числе документальных источников и почти полном отсутствии свидетельств современников исследователи перепробовали, пожалуй, все возможные сочетания предположений и гипотез. Жизненный путь изобретателя «оброс» таким количеством легенд, что в гипотетичности их не могут разобраться даже опытные гутенберговеды. Со временем некоторые из легенд перешли в традицию, источник их возникновения забылся.
В конце XV — начале XVI в. еще были живы люди, на глазах которых свершился великий переход от рукописания к книгопечатанию, но обстоятельства этого перехода уже начали забываться. Рядом с именем Иоганна Гутенберга стали называть других людей, претендовавших на честь считаться изобретателем книгопечатания. Правда, дату возникновения нового искусства помнили. В 1540 г. немецкие типографы собрались в Виттенберге и под руководством Ганса Люфта, пропагандиста и издателя трудов Мартина Лютера, торжественно отметили столетнюю годовщину книгопечатания. Так была заложена традиция «столетних празднеств» (Sakularfeier) — они отмечались в 1640, 1740 и 1840 гг. В 1940 г. юбилейным торжествам помешала война.
К первому столетию книгопечатания майнцский корректор Иоганн Арнольд опубликовал латинские вирши, восхвалявшие создателей типографского станка, являвших собой, по его мнению, некоторое подобие «святой троицы». «Первый был Гутенберг, — писал Арнольд, — второй Фауст, третий — Шеффер»>[18]. Вскоре, однако, появились труды, в которых назывались иные имена.
Адриан Юниус (1511–1575), врач и хронист, в составленном им историческом труде «Батавия» (труд впервые был напечатан в 1588 г. в Лейдене, уже после смерти автора) утверждал, что книгопечатание было изобретено не в Германии, а в Голландии в городе Гарлеме человеком по имени Лауренс Янсзон и по прозвищу Костер>[19]. Это утверждение, ставшее вскоре известным в Германии, вызвало стремление собрать все сохранившиеся к тому времени свидетельства младших современников великого изобретения. Впервые это сделал профессор теологии Даниель Крамер в приложении к изданной в 1608 г. в Лейпциге книге Иеронима Горншуха «Ортотипография» — руководстве для корректоров. Книга неоднократно переиздавалась и пользовалась большим успехом>[20].
Второе столетие со дня изобретения книгопечатания было торжественно отмечено в 1640 г. Корректор Себастьян Готтфрид Щтарке произнес в Лейпциге «Короткую историческую речь о благородном, всемирно знаменитом, высоко полезном искусстве книгопечатания» >[21]. Он склонялся к тому, чтобы признать изобретателем богатого майнцского бюргера Иоганна Фуста, а Иоганну Гутенбергу отводил скромную роль его служителя и помощника, который к тому же пытался похитить секрет открытия. Как равноправный участник изобретения Фуст (или Фауст, как тогда говорили) фигурирует и на страницах труда «Об изобретении и совершенствовании типографского искусства» Бернгарда фон Маллинкродта (1591–1664), изданного в Кельне в 1639–1640 гг.>[22] На титульном листе книги изображены профили Гутенберга и Фуста.
Большую роль в становлении гутенберговедения как отрасли историко-книжного знания сыграл геттингенский историк Иоганн Давид Кёлер (1684–1755). Он впервые обратился к актовой документации, положив начало интенсивным архивным поискам, которые продолжались на протяжении почти двух столетий и привели к открытию многих интересных и значительных документов о жизни и деятельности Иоганна Гутенберга. В книге «Заслуженное и тщательно установленное по сохранившимся источникам воссоздание чести Иоганна Гутенберга» (Лейпциг, 1741), направленной главным образом против голландских притязаний, Кёлер опубликовал многие акты о майнцском периоде деятельности изобретателя
