Инженеры Стикса 2. Ветка - [9]

– Дай жемчужину!

Девушка отдала. Знахарь осторожно развел края разреза на животе котенка и засунул жемчужину внутрь.

– Сверни крысенышу бошку.

– Что?!

– Бошку, говорю, ему сверни.

– Кому?! – Ветка прижала зверька к телу и постаралась его загородить.

– Ветка! – Понч был настолько возбужден, что казалось, готов ударить девушку, – Это мой зверь и моя работа! Дай сюда!

Последнюю фразу знахарь буквально прокричал, протягивая руку, и Ветка отдала ему зверька. Крысенка было жалко и на кричащего толстяка ей было плевать, но прерывать работу знахаря было действительно плохой приметой, да и попросту запрещено. Не послушайся она – и Понч больше не примет никого из отряда Кумника, а это равносильно выдворению из поселка, так как жить в стабе без знахаря – не самая лучшая идея.

Понч сжал зверька в кулаке, поднес к мордочке скальпель и одним движением отсек голову. Ветка вскрикнула, но знахарь не обратил на нее внимание. Он смотрел на лежащего на столе котенка, трогал его живот и словно чего-то ждал.

– Ну же! Ну! Работай!

Тело спящего под наркозом зверька вдруг выгнулось, как будто он решил потянуться после сна, и забилось в судорогах. Понч попытался поймать непрерывно изгибающееся тело, но так и не сумел его удержать, уронил на пол, где зверька продолжало бить в агонии еще несколько минут.

Когда тело котенка неподвижно застыло, знахарь снова потрогал его живот, и довольно улыбнувшись: «Горячий» – завернул затихшего зверька в простыню. Потом подошел к клетке, достал из нее двух оставшихся крыс и выкинул, не глядя, в окно. В освобожденную клетку засунул сверток, закрыл дверцу и повернулся к Ветке, довольный и улыбающийся.

– Пошли на кухню, выпьем пива. Не думаю, что ты захочешь на это смотреть.

Разговор на кухне не вязался, хотя знахарь непрерывно болтал, опустошая бутылку за бутылкой и рассказывая Ветке истории из жизни и практики, начиная с тех самых пор, как его, еще зеленого, забрали на обучение знахарству. Но девушка так и не отошла от увиденного, на шутки не реагировала, сама ничего рассказывать не стала и даже пару раз порывалась уйти, но Понч ее не отпускал.

Только поздним вечером, пошатываясь, вышел из кухни и через некоторое время позвал Ветку в приемную. Когда девушка зашла, знахарь держал руку на той самой простыне, в которую было завернуто тело котенка, только теперь ткань была накинута на крысиную клетку сверху.

– Я не знаю, как тебя теперь называть, – Понч буквально светился от удовольствия, – Но на месте Кумника я бы тебя перекрестил.

Ветка недовольно ухмыльнулась, но знахарь продолжил с не меньшим задором, одновременно снимая простыню с клетки:

– Потому что ты гребаный Иисус! И да, ты должна мне жемчужину.

В клетке, на том месте, где должен был лежать мертвый кот, теперь, мило принюхиваясь и поворачивая голову из стороны в сторону, сидел крысеныш. Тот самый зверек, Ветка поняла это сразу, тело которого до сил пор лежало на столе, в лужице засохшей крови, с отсеченной скальпелем головой.

***

«Твою ж мать, как же это больно!» – тело Ветки разрывали судороги непослушных мышц. Колотило, как от жуткого озноба. Она могла открыть глаза, но по опыту знала, что все равно ничего не увидит. Руки и ноги не слушались. Пошевелить можно было только головой, повернуть ее немного, но двигаться не хотелось.

Ветка и так знала, что будет перед глазами, когда вернется способность видеть: слабо освещенные оставленным здесь несколько дней назад светильником серые бетонные стены подвала. В хорошо сохранившемся частном доме, на территории стабильного, но опасного, и потому редко посещаемого кластера. Она уже переживала это.

В самый первый раз, еще под присмотром Понча, воскресать было не столько больно, сколько страшно. Девушка не была уверена, что дар сработает на ней самой, да и вообще – на человеке. Вместе со знахарем они поставили несколько экспериментов над животными, насколько у Понча хватило жемчужин, но рисковать ради изучения своего дара чужой человеческой жизнью, пусть даже это будет очень плохой человек, так и не решилась. Знахарь уверял, что все пройдет нормально и даже присутствовал при ее первой смерти, но как же Ветка боялась!

Зато теперь она знала, что будет дальше. Из-за сильных вспышек боли сознание несколько раз отключится, но еще не раз прояснится, погружая в пучину страданий и беспомощности. И в тот момент, когда начнет казаться, что все пошло не так, что ей уже не возродится, что тело спидера ей не подошло, что он был меньше, слабее и грибнице не хватило материала для выстраивания ее нового тела, судороги начнут успокаиваться, а мышцы станут эластичными. Вернется зрение и слух. Боль во всем теле постепенно стихнет.

Она приподнимется, освободится от креплений, которыми был прикован мутант, и посидит немного, привыкая к новому телу. Зажжет еще несколько фонарей. Откроет банки консервов, так как голод будет терзать как после недельной голодовки. Найдет ключ. Отопрет подвал. Сядет на спрятанный неподалеку велосипед и поедет в поселок, к отряду.

Скреббер уничтожен. До полной победы над Ульем еще далеко, да и по какому пути идти к этой цели, Ветка пока не знала. Но первый, пусть маленький, но такой важный для нее шаг сделан.