Интимный дневник шевалье де Корберона, французского дипломата при дворе Екатерины II - [13]

Пятница, 3.

Утром мы с Порталисом отправились смотреть упражнения артиллерии, но они были отложены. Встретили гр. Чернышеву.

Вечером был на спектакле. Давали «Le Tableau parlant» и «Annette et Lubin»; первую пьесу я всю пробыл в ложе гр. Чернышевой, которая приняла меня очень холодно. На вторую пьесу я поэтому вышел в зал. Порталис очень беспокоится, хотя графиня часто поглядывала в его сторону после того, как я вышел из ложи; это подает некоторую надежду и позволяет приступить к новым попыткам.

Суббота, 4.

Мы с Порталисом обедали у актеров. Дюгэ гадала ему на картах и предсказала всякие бедствия, если он останется в России. Мне она, напротив, сделала самые блестящие предсказания, но только по части самолюбия.

Вернувшись, дешифрировал громадную депешу из Версали, а потом послушал немножко концерт любителей.

Воскресенье, 5.

Утром был при дворе, но поговорить с фрейлиной Нарышкиной не мог, так как она была дежурною и ходила за Ее Величеством.

Маркиз, Пюнсегюр и я обедали у гр. Лясси. Нолькен просил меня построже проредактировать его рассказ о поездке в Гиэрополис и потом прочесть его у Шуваловых; я обещал.

Вечером опять был при дворе. Маленькая Нарышкина опять держалась около Императрицы и я говорить с ней не мог, но стоял так, чтобы она меня видела. Измайлов влюбляется все более и более. С ним раскланиваются, но ведь он же бывает в их доме. Это большое преимущество предо мною. Ужинал у Шуваловых с Андреем Разумовским. Говорили о комедиях и трагедиях, просили Шувалову играть, но я не думаю, чтобы крайняя ее застенчивость это дозволила. В ожидании, будем репетировать некоторые сцены из «Магомета»; я беру роль Зопира.

Вторник, 7.

За обедом у нас было много народа. Адмирал Барбал (Barbal) был в первый раз. Должны были присутствовать князья Михаил Долгорукий и Александр Куракин, но не явились. Последний пришел уже после обеда. Был гр. Шувалов и очень пенял мне за то, что я накануне не остался ужинать. Вновь предлагал мне распоряжаться своим домом и проч. Удивительный он человек; характер его настолько странен, что делает ненадежными всякие с ним отношения. Сегодня вы ему друг, а завтра он вас и знать не хочет. Жена его действительно милая женщина, добрая, простая, деликатная и чувствительная.

Четверг, 9.

Обедали у гр. Потемкина. Он нам показывал тульские стальные изделия, действительно превосходные как по выделке стали, так и по позолоте, украшениям и проч. Случайно меня посадили за столом рядом с обер-шталмейстером Нарышкиным, которого я не знал, но перед которым рассыпался в любезностях, когда узнал, что он отец фрейлины, так мне понравившейся. Он тоже был со мной очень любезен и пригласил бывать, чем я, конечно, воспользуюсь.

Смотрели ученье артиллерии, прошедшее очень хорошо, не смотря на сильный снег. Испытывали скорость огня одной пушки, которая давала, по часам, 29 выстрелов в минуту (!).

Воскресенье, 12.

Был при дворе, рассчитывая увидать маленькую Нарышкину, но ее не было. В субботу утром делал визит ее отцу, но не застал дома. Утром мы целовали руку Императрицы и разговаривали с великой княгиней, которая отнеслась ко мне весьма милостиво.

Обедал у Лясси. Гр. Брюль[35], герцог Ангальт и князь Одоевский толковали со мною о масонстве. Последний сказал, что в Авиньоне есть особая ложа, хранящая тайны масонов. Он узнал это из бумаг барона Штейна (Steen), убитого при осаде Бендер. Между прочим он берется разбирать иероглифы и показывал мне свое искусство.

Вторник, 14.

Обедал у Измайлова. По поводу масонства он мне сказал, что вступает в Швейцарскую ложу. Я ему намекнул, что состою на одной из высших степеней, имею право принимать в масонство и сообщать свои знания, как это есть на самом деле. Я хотел таким образом приобрести себе друга и отклонить предубеждение против себя. А кроме того репутация таинственного человека быстро распространяется и очень помогает при сношениях с женщинами.

Получил приглашение в Швейцарскую ложу. Был там с кн. Одоевским, Ангальтом и гр. Брюлем. Остался не особенно доволен, но видел прием новопосвященного. Наш пароль был «Альфа и Омега». Гр. Брюль опять говорил мне о великом делании; он в это серьезно верит.

Четверг, 16.

Утром был у Одоевского: говорили о масонстве. Он мне показал диплом (grade) барона Штейна, а также медальон, носимый последним на груди и найденный на нем после смерти. Я сниму с него модель, чтобы заказать себе такой же. Одоевский опять говорил мне об Авиньоне; диплом Штейна подписан в этом городе. Затем он мне сообщил многое, что я запишу для себя.

Был в клубе; вышел оттуда в 9 часов, чтобы идти ужинать к гр. Шуваловой. Муж ее продекламировал несколько отрывков из трагедий, но с большими претензиями. Мы согласились разучить «Смерть Цезаря»; я взял роль Антония.

Суббота, 18.

Я верно заметил, что Пюнсегюр очень переменился. Он мне признался сегодня, что тоскует и плохо себя чувствует. Причины этого не знаю, но думаю, что он влюблен в маленькую Нарышкину, так как месяц тому назад он ее очень расхваливал на придворном балу и был сильно смущен моим за нею ухаживаньем.

Ужинал у гр. Шуваловой, где была графиня Пушкина