Интимный дневник шевалье де Корберона, французского дипломата при дворе Екатерины II - [15]

По выходе из мастерских, мы были в церкви, очень хорошей и в своем роде прекрасно расписанной. Там в это время служили благодарственный молебен (Te deum) по поводу годовщины привития оспы Императрице. Был пушечный салют и проч.

Обедали у губернатора; было много народу, и между прочим епископ, при своем входе благословлявший каждого в отдельности, причем у него все целовали руку, даже две дамы, бывшие в числе приглашенных.

Хозяин любит пожить и похож на наших старых дворян, что касается добродушной веселости; но я заметил, что манеры его более изысканны, а привычки отличаются той роскошью, которая особенно свойственна русской национальности, единственной, кажется, в которой даже крестьянки белятся и румянятся.

Обед по старым обычаям сопровождался тостами за здоровье Императрицы и их Императорских высочеств. Кроме епископа, был еще архимандрит или аббат, заведующий монахами, который не сказал ни слова, но не пропустил ни одного тоста.

В пять часов мы вернулись домой, где губернатор отдал нам визит. К счастию, он просидел не долго и в 6 часов мы выехали обратно в Москву.

Понедельник, 4.

Утром мы с Порталисом гуляли, а потом обедали у итальянцев Мочениго и Мари. Первый, уж не знаю, как попал на русскую службу, но репутация его не завидна; впрочем, он родственник Дожа[38], другой — добрый малый, очень образованный и путешествующий как философ, для собственного удовольствия. Я потому стремился с ними сойтись, что они знакомы с обер-шталмейстером.

Четверг, 7.

При дворе парад, по случаю праздника св. Георгия. Императрица учредила военный орден имени этого святого, на подобие нашего ордена св. Людовика. Не знаю, сколько уже имеется вообще кавалеров, но первой степени только четыре. Императрица председательствовала на парадном обеде. Принц Ангальт тоже сегодня принят в число кавалеров, чего едва ли заслуживает.

Я попал ко двору только поздно вечером, по причине отправки курьера.

Пятница, 8.

При дворе состоялся маскарад; я был с Порталисом. Он разговаривал со своей графиней, а я танцовал с Нарышкиной, которая сама об этом просила. Она видела, что я с нее глаз не спускаю на балах.

Комбс заметил, что когда я приехал, то она сделала знак даме, с которой разговаривала, та взглянула на меня и потом обе продолжали говорить, улыбаясь. За полчаса до отъезда, я говорил с маленьким Волконским, стоявшим недалеко от нее.

Мой соперник, Измайлов, видел, я полагаю, мое ухаживанье за Нарышкиной. Мы с ним разговаривали и, перед концом бала, он признался, что имеет большое горе и с чувством несколько раз повторил это.

Суббота, 9.

Утром я был у кн. Михаила Долгорукого, которому рассказал историю своего знакомства с Порталисом и про любовь последнего к графине. Князь был очень удивлен посылкой писем и проч. Затем пришел сам Порталис и Долгорукий посоветовал ему поступить на морскую службу, о чем ходатайствовать через меня у графа Андрея[39]. Вечером я был у последнего, но еще не для того, чтобы просить о Порталисе, а только для того, чтобы заручиться им для своих целей. Мы очень сошлись; он говорил о своем проекте описать, в стихах любовь — в 18 лет и в 24.

Был с визитом у графини Шереметевой[40], и так как моя карета уехала в виду того, что я останусь ужинать, то мне пришлось ехать к гр. Шуваловой в санях. Там я застал принца Ангальта; он был в мечтательном настроении и спросил, что я предпочитаю, Альзиру или Заиру. Я отвечал, что первая пьеса хороша в чтении, а вторая — на сцене и кроме того я предпочитаю Заиру в качестве любовницы. Это ему очень понравилось и он вполне со мной согласился.

Понедельник, 11.

При дворе — праздник св. Андрея. Утром я там был. Нарышкина опять дежурная, как я и думал. Вечером я танцовал с ней менуэт и сказал, что нахожу его слишком коротким. Потом она заставила меня танцовать с девицей Корсаковой. Шутил с гр. Андреем по поводу его именин, говоря, что если бы знал это, то прислал бы ему поздравительные стихи.

Вторник, 12.

После обеда разговаривал с гр. Брюлем о здешнем обществе, граф говорит, что здесь трудно завязывать приятные интриги, потому что барышни тотчас же заговаривают о браке, как только вы скажете им какую-нибудь любезность. Затем он говорил о чувствительности принца Ангальта, о его любви к девице Плещеевой (Plechef), самой красивой и добродетельной во всей Москве. Однажды, у гр. Разумовского, слушая трио из Земиры и Азора, принц Ангальт стал печальным и рассеянным. Увидев это, гр. Брюль сделал ему знак, напомнивший Плещееву (?), тогда принц вдруг вздрогнул и конфузливо попросил избавить его от таких напоминаний. Эта застенчивость и конфузливость дает понятие о чувствительности его сердца и заставила меня питать к нему истинную дружбу.

Среда, 13.

Утро прошло без приключений. Вечером был у гр. Андрея Разумовского, который с каждым днем становится со мною любезнее. Ужинали вместе у гр. Шуваловой, дорогой я просил за Порталиса. Граф отвечал очень любезно и откровенно, обещая сделать что может, но посоветовал мне попросить еще графа Ивана Чернышева, как морского министра, так как Порталис хочет поступить в морскую службу.

Приехав к гр. Шуваловой, мы там застали принца Ангальта. Шувалов продекламировал мне несколько стихов из сочиняемого им послания к человеку, призванному к делам из отставки. Довольно легко написано, есть хорошие стихи.