Интимные места Фортуны - [71]

Вскоре капрал Хэмли кивнул Берну на ближайшую ячейку. Следовавший по пятам Шэм остановился, остальные сгрудились за ним. Берн видел, как мистер Марсден переговорил с офицером, и тут выяснилось, что им нужно свалить свой груз прямо на дно траншеи, в мертвой зоне, защищенной от попадания осколков снарядов противника, и перегородить себе дорогу, а значит, придется выбираться из траншеи. Он вылез наружу и огляделся. На фоне неба четко вырисовывались уходящие вдаль ряды столбов с плохо натянутой, провисшей и образующей широкие бреши проволокой. Едва он выпрямился, над головой свистнула пуля, словно кто-то плюнул из темноты. Внизу офицер проверял сваленные ими ящики. Берн спрыгнул в траншею, на его место вылез Шэм. Мистер Марсден продолжал тихо разговаривать с офицером. Разгрузиться оставалось еще троим-четверым, потом можно будет двигать домой.

Берн через косой проход покинул стрелковый окоп и оказался в дальней части хода сообщения, в конце которого ожидали остальные. Шэм и еще один солдат их группы шли следом. Раздался резкий звенящий звук, и совсем близко от них разорвался снаряд, что-то пролетело над головами. Затем еще один снаряд. И еще. Подлета снарядов не было слышно, слышались лишь разрывы. Наконец к ним присоединились двое последних солдат, казавшихся слегка обалдевшими. Снаряды продолжали падать, взрываясь со странным звоном. Время от времени лица людей обдавало волной горячего воздуха. Рядом с Шэмом и Мартлоу, опираясь на ствол своей винтовки, стоял Плакса, на его лице застыло странное выражение смирения и покорности судьбе. Мистера Марс дена все не было. Обстрел был не то чтобы очень, но, похоже, постепенно усиливался, и они гадали, собираются ли фрицы начать настоящую стрельбу. А те, кстати, неплохо пристрелялись, и вскоре где-то уже звали санитаров с носилками. К стрелковой траншее двинулась было их собственная санитарная команда во главе с капралом Меллином, но необходимость уже отпала, и вернувшийся мистер Марсден их остановил.

— Порядок. Их санитары уже там. А вы, возможно, вскоре нам самим понадобитесь, — ободрил он их.

Они двинулись в обратный путь, но еще до этого обстрел ослабел, а потом и вовсе прекратился. Берн обратил внимание, что двое новичков немного испуганы. Бывает такое, угадываются в них некоторое беспокойство и нетерпение, но отнюдь не паника. Гораздо большее впечатление производила готовность Плаксы покориться судьбе. А еще больше он удивился себе. Свист пули над головой несколько смутил его, а ведь это была, по всей видимости, лишь шальная пуля, и прошла она, скорее всего, не так близко, как он себе представил.

По возвращении их ждала порция чая с ромом и сигаретка на сон грядущий.

Глава XIII

Он действовал руками подчиненных,

Он был несведущ в воинском искусстве.

У. Шекспир[122]

Утром весь лагерь кипел от возбуждения и злости, как это бывало всегда, когда штабное начальство и старшие офицеры нарушали обычный распорядок их жизни. Подготовка к выходу на местность для отработки действий в наступлении осложнялась отдачей приказов о том, что одеяла должны быть сданы, а лагерь прибран, прежде чем люди выйдут на построение. Им предстоял строевой смотр с полной выкладкой и уложенными ранцами, был выдан даже паек — хлеб и сыр. Охватившее всех поганое настроение, совершенно ненужное сейчас, продолжалось до самого смотра. Полковник вышел к выстроенным на дороге людям, слегка улыбаясь, как будто был очень доволен и предвкушал веселый день. Мощным и четким голосом, без видимых усилий, он выкрикнул команду, и батальон двинулся в направлении Бертранкура[123].

Пройдя несколько миль, они свернули с дороги и продолжили свой марш прямо через засеянные поля, а под конец поднялись на гребень холма, где и заняли позицию вместе с другими батальонами Бригады. Тут им приказали разойтись для приема пищи. Теперь стало ясно, гораздо лучше, чем из зачитанных им ранее приказов и инструкций, какой будет их диспозиция. Тут же началась общая дискуссия о преимуществах и недостатках нахождения в первой или второй волне наступающих. Дискуссия не несла в себе никакого конструктива, кроме упорного отстаивания каждым участником спора его собственного мнения. Однако косвенным образом она выявила имеющийся у спорщиков значительный запас настойчивости и упрямства, что явно повышало их ценность как боевой единицы.

Спор прервал появившийся откуда ни возьмись заяц. Какие-то солдаты подняли его и теперь гоняли по полям, пока не загнали в расположение штабной роты. Он проскочил прямо по ногам Берна, но тот даже не дернулся, пожалев несчастную затравленную зверушку. Они расположились на самом краю поля, огороженного низенькой проволочной сеткой от кроликов, и когда заяц оказался загнанным в угол, Мартлоу совершил ловкий бросок и сломал ему шею профессиональным ударом ребром ладони.

— Зачем ты его убил? — воскликнул Берн, глядя на Мартлоу, завернувшего трепещущее тельце в свою гимнастерку. Берн считал зайцев загадочными и зловещими тварями.

— Пойдет в котел, — удивленно глянув на него, отвечал Мартлоу.

Подошедший мистер Созерн предложил за зайца десять франков. После недолгих колебаний Мартлоу согласился.