Интимные места Фортуны - [69]

— Что это?

— Танки! Танки!

Они выбежали из палатки. Весь лагерь, похоже, был на ногах, и они вместе с остальными бросились сквозь заросли к нижней дороге. Танков никто из них еще никогда не видел. Но это был всего лишь гусеничный трактор, подошедший для перемещения тяжелого орудия с одной позиции на другую. Офицеры выскочили, чтобы разобраться, из-за чего разгорелся сыр-бор, и теперь, ругаясь, возвращались по палаткам. Сержанты и капралы, загоняя солдат назад в лагерь, крыли их на все корки. Бредя назад вместе с остальными, Берн поднял взгляд вверх и увидел молодой месяц, плывущий по чистому небу, словно лодочка. Ветка дерева будто набросила тоненькую сеть на его серебристое сияние, и от этой красоты перехватило дух и на глаза навернулись слезы.

Лязганье трактора удалялось, и в лесу стали слышны тихие голоса. Люди, посмеиваясь в темноте, поднимались к своим тускло освещенным палаткам. В общей суматохе при спуске к дороге Берн потерял Шэма и Мартлоу и теперь, возвращаясь, оказался рядом с сержантом Морганом, сержантом-гранатометчиком, с которым они уже некоторое время дружески кивали друг другу при встречах и постепенно сближались. Сержант был очень порядочным человеком, жизнерадостным и симпатичным парнем. Поднимаясь вместе по склону холма, они поравнялись с полковым штаб-сержантом, с ним Берн практически не виделся с тех пор, как они покинули Бомет.

— Привет, Берн, давненько тебя не видел. Как тебе связисты? Заскочим ко мне в палатку ненадолго, поболтаем. Я слышал, ты собираешься на офицерскую комиссию?

Пожелав им спокойной ночи, сержант Морган скрылся в темноте между деревьями, а Берн последовал за штаб-сержантом к его палатке, стоявшей на холме в глубине леса, немного в стороне от остальных. Внутри тускло горел штормовой фонарь и не было никого, кроме Бартона, ординарца полкового штаб-сержанта. Берн ценил его за некоторые способности, но беда была в том, что благодаря неустанным заботам Бартона за последнее время полковой штаб-сержант нажил себе парочку серьезных неприятностей.

Несколько минут они обсуждали перспективы предстоящего дела, после этого штаб-сержант рассказал, что на завтрашнее утро назначены практические занятия на местности и они направятся туда вместе с остальными подразделениями бригады. Полевой, так сказать, выход с бригадным генералом и его блистательным штабом. Будь уверен, шухер обеспечен на весь день.

— Прикинь, я угораю, — говорил штаб-сержант. — Мое место в обозе с боеприпасами!

— Там вы можете получить по шее не хуже чем в любом другом месте, — заверил его Берн.

Бартон ушел по своим делам, а они продолжили беспредметный разговор как люди, ведущие беседу ради самой беседы.

— Что-то вы сегодня не в себе, — наконец посерьезнел Берн. — В чем дело? Полковник бушует в связи с завтрашними занятиями?

— Полковник, сука, настоящий солдат! Никогда не забывай об этом, — в тоне штаб-сержанта слышались нотки искреннего восхищения. — Не знаю, что со мной происходит. Остопиздело все.

— Нужно держать себя в руках, — ответил Берн так, будто речь шла о погоде. — Вы прямо с катушек слетели, еще когда мы были в Мазенграбе.

— Пиздеж все это…

— Я и не верил, что оно было именно так, — спокойно продолжал Берн. — Но вы же надрались тогда до чертей. А кто может контролировать себя, когда он вдребезги пьян? Но вы действовали правильно с тех пор, как мы покинули Нё-ле-Мин, и сейчас нужно держаться. Мне будет очень жаль, если вы наломаете дров. А есть такие, кто будет очень доволен, и вы дадите им повод…

— Да ладно тебе, Берн. Я не возражаю тебе, но хорош, завязывай. У меня, блядь, своя дорога, и не нужно мне помощи. Это мои собственные похороны. Я знаю, как ведут себя друзья, если человек дал маху. Да нет, я не о тебе. Ты-то не такой. Но пойми, с тебя сейчас никакого проку.

— Да я понимаю, — быстро ответил Берн. — Беда в том, что вам слишком легко все достается, повышения по службе, например. И высокомерия многовато. Вот что реально у вас здорово получается, так это действовать не задумываясь.

Они снова перешли к пустому трепу, и вскоре Берн ушел к себе, поскольку ему предстояло выдвигаться с командой подносчиков боеприпасов.

Мистер Марсден отдал команду, и они построились под прикрытием деревьев, чуть в стороне от дороги. Скрытность мероприятия обеспечивалась темнотой. Последовала очередная команда, они шепотом рассчитались и двинулись в путь. Выйдя из леса, повернули направо, затем еще раз направо и пошли по главной дороге, поднимаясь на холм и немного заворачивая влево.

Сияли звезды, и молодой месяц был похож на узкий серп. Через равные промежутки времени в ночной темноте возникали бетонные столбы линии электропередач. На обратном склоне холма столбы были целыми, с широкими основаниями, перфорированные для уменьшения ветровой нагрузки, конусообразные, как обелиски. Но первый же столб, верх которого возвышался над гребнем холма, был поврежден, дальше все они были разбиты артиллерийским огнем, так что из земли торчали только усеченные основания.

Майи-Майе начинался прямо на вершине холма у перекрестка дорог. Главное шоссе шло прямо через городок в направлении Серра, занятого немцами, другая дорога ответвлялась к Ошонвильру, а третья уходила налево к Коленкану. Сам городок, хотя и сильно пострадал от войны, не был еще до конца разрушен. Немногие оставшиеся там жители пусть и нехотя, но собирались уезжать под напором военных властей.