Интервью - [4]

— Да, не нравится.

— Это имеет отношение, к производству? Я не для печати спрашиваю, а для себя.

— Имеет. Хоть бы и для печати…

— Могу я узнать подробности?

— Почему бы и нет?

— Впрочем, мы забегаем вперед. Давайте покончим с первым вопросом, а к этому делу еще вернемся. Итак, если я вас правильно понял, вы не жалеете, что стали рабочим?

— Конечно, нет.

— Простите, сколько вы зарабатываете?

— В среднем — двести, иногда — до двухсот пятидесяти.

— Ого, инженер, я знаю, получает меньше.

— Да, в среднем.

— То есть материальный фактор играет свою роль. Я имею в виду денежный стимул. Вам нравится эта работа еще и потому, что она вас хорошо обеспечивает?

— Это сложный вопрос. С одной стороны, конечно. Я человек семейный. Потребности, как говорится, растут, да и вообще ненавижу пустые карманы. Но вот один пример. Есть у нас на заводе такая профессия — мойщик деталей. У тебя специальный барабан, наполненный керосином. Ты опускаешь туда грязные детали и вертишь ручку, вот и все. Гарантия — триста рублей. Но никто больше месяца на этой работе не выдерживает. И денежный стимул не помогает. Человек не может делать работу, которая глупее его…

— Кажется, мы снова отвлеклись.

— Как раз говорим о деле.

— Время-то идет, а я, в сущности, еще и не приступил. Давайте начнем издалека, чтобы с разбега перейти к текущим событиям. Кто вы по происхождению?

— Из рабочих.

— Ваш отец рабочий?

— Нет, инженер.

— Кто же тогда рабочий?

— Я.

— Вы не поняли. Меня интересует ваше происхождение, ваши корни.

— Отец начинал механиком, потом стал инженером. Выбился в люди, так сказать. А дед был рабочим всю жизнь.

— То есть по деду вы из рабочих?

— Ну да.

— Вы помните своего деда?

— Да, мне было двенадцать лет, когда он помер… скончался.

— Он вам рассказывал о себе, о жизни, влиял на вас?

— Рассказывал, наверное, влиял.

— И вы решили стать рабочим?

— Я стал им.

— И не пытаетесь стать техником, инженером?

— Нет.

— Хотелось бы знать, почему? Но мы к этому еще вернемся. Итак, дед вам ближе по духу?

— Как это понимать? Он давно умер…

— Я имел в виду тот факт, что наследственность, по-моему, передается в третьем поколении. Что вы помните из рассказов деда?

— Он работал на этом же заводе еще у Эриксона.

— Вы что-нибудь запомнили из его рассказов конкретно? Какой-нибудь факт, переломный в жизни вашего деда?

— Например, события девятьсот пятого года… Минуточку, я запишу показания счетчика.

— Так, значит, рассказы деда о «Кровавом воскресенье» повлияли на формирование вашей идеологии?

— Наверное, повлияли. Рисунок И.Бронникова

— Ваш дед был социал-демократом?

— Какое там! Он хорошо зарабатывал у Эриксона и не занимался политикой, во всяком случае, первое врем".

— А потом?

— Так вышло, что ему нелегальные книги жизнь спасли.

— То есть вы хотите сказать, раскрыли глаза на мир?

— Не совсем. Он за барышней ухаживал, а та была связана с марксистами. Когда началась забастовка, дед увидел ее на улице в толпе. Подошел, стал приглашать в шапито. А она ему дала какие-то синие брошюры. Дед их в кепку запрятал, чтобы карман не оттопыривался, — некрасиво. Ну, и пошел вместе со всеми. На царя смотреть. А тут казаки возле Троицкого моста. Стрельба началась, паника. Дед говорил: лучше бы я сидел в шапито. Ротмистр, жандармский ножнами его хотел ударить. Дед ему, естественно, в зубы. В это время улан наехал сзади — и палашом… Если бы не эти книжки, то все… А уж потом дед и на баррикадах дрался и в партию вступил…

— В дальнейшем, если хватит времени, я хотел бы подробнее узнать обо всем этом… Про отца вы сказали, что он инженер.

— Так оно и есть.

— Хороший, знающий инженер?

— Ничего.

— Он тоже работает на этом заводе?

— Да, начальником ПДО в одном из цехов.

— Что означает ПДО?

— Планово-диспетчерский отдел.

— А где работает ваша мать?

— Она умерла…

— Вы живете с отцом?

— Да, то есть раньше жили вместе.

— А теперь?

— Месяц назад я переехал.

— Квартиру получили?

— Нет, комнату снимаю.

— Ваш отец завел новую семью? Простите, я, может быть, вторгаюсь в интимные сферы? Если вам неприятно, можете не отвечать.

— Я же сказал, что на любой вопрос, если могу, отвечу… Да, отец женился снова.

— Переезд в какой-то мере обусловлен его женитьбой?

— Нет, ведь женился-то он восемь лет назад.

— Значит, все эти годы вы поддерживали с ним отношения?

— Естественно, почему бы и нет?

— Кроме вас, у отца есть дети?

— Сын, в первый класс ходит.

— С ним у вас как?

— Нормально.

— Но в социальном плане вы ближе к деду?

— Я же вам сказал, он давно умер.

— Это неважно… Ладно, оставим. Вот вы с иронией говорили о том, что отец выбился в люди.

— Он и в самом деле уважаемый человек.

— Но между вами есть разногласия? Простите за нескромность…

— Нет, особых разногласий нет. Не припомню… Он за Фрезера болел, а я за Клея.

— Я ведь серьезно спрашиваю.

— Да и я не шучу.

— Вам неприятно, что отец покинул рабочую среду?

— Это его дело. К тому же он и сейчас среди рабочих. Жизнь заводского инженера…

— Простите за назойливость, но я чувствую, что между вами есть трения…

— Сейчас что-нибудь придумаем, с ходу. Отец культурней меня. В оперу ходит добровольно. Курит трубку, а я, как видите, «Авророй» балуюсь… Ну, что еще…