Интервью - [3]

— В том числе и тяжелый физический!

— Да, к сожалению. Нас и в «Правде» за это ругали.

— А говорят, физический труд полезен, развивает мышцы и так далее.

— Чепуха. Если и развивает, то однобоко. На это есть спорт. Когда-нибудь с черной работой будет покончено. А с Генри Фордом мы по-разному смотрим на вещи. Он хочет сказать, как я понял, что работа в тяжелых условиях закаляет человека. Это бред. Конечно, никому не нужен труд, как говорится, «не бей лежачего». Хорошему футболисту неинтересно бить по пустым воротам. Если коллекционера завалить марками с ног до головы, он перестанет их собирать. Хорошему, квалифицированному мастеровому нужна серьезная работа, требующая усилий, напряжения, такая, где он может себя проявить, но не изнурительная…

— Извините, «мастеровой» — это распространенное выражение?

— Не очень. Но мне оно нравится.

— Мастер лучше.

— Мастер — это должность.

— Не только. Например: «Мастер своего дела».

— Звучит нескромно.

— Впрочем, мы отвлеклись. Поехали дальше. Осталось еще минут десять…

— Нет, погодите. Вот, скажем, я осваиваю новый прибор, ломаю голову, сижу тут допоздна, и, наконец, работа сделана. Такое напряжение дает эффект, приносит пользу и у-до-вле-тво-ре-ни-е. Ну, а если человек с утра до ночи драит шабером железную болванку, когда это можно сделать на шлифовальном станке? После этого одно желание — напиться.

— Ясно. Простите, что это за штука?

— Магазин сопротивлений.

— Значит, вы склонились над магазином сопротивлений?

— Вроде бы склонился.

— Вас, очевидно, можно сравнить с хирургом, который щупает у больного пульс. Могу я так выразиться: «Напряженный пульс прибора»?

— Почему бы и нет?

— Что вы смеетесь?

— Да уж очень красиво.

— Пусть это вас не волнует.

— Не обижайтесь. Я же пошутил. Вам видней.

— Опишите, пожалуйста, одну из производственных операций.

— В общем, так. Тут лежат приборы, которые я должен настроить. Ну, например, кодовый приемник. Подключаем его к проверочной схеме, которая имитирует работу станции, то есть прибор как бы оказывается в системе и режиме АТС. Если прибор не дышит…

— Минуточку. «Не дышит» — это специфическое выражение?

— У нас так говорят.

— Извините. Дальше.

— Если прибор не дышит, вы начинаете искать дефект. Видите, тут до черта проводов. Какой-нибудь из них неверно припаян. Берете схему, проверяете монтаж. Сейчас я вам эту схему покажу. Куда же я ее сунул? Вообще-то я работаю без монтажной схемы.

— Вы хотите сказать, что на глаз определяете, в чем неисправность?

— Не только я так делаю, все, у кого есть некоторый опыт. На худой конец имеются показательные образцы, вот ты по ним и ориентируешься.

— Это признак высокой квалификации?

— В общем, да. Но так многие делают.

— Понятно. Дальше.

— Находишь дефект, монтируешь, как положено. Бывает, что прибор немного врет. Например, в точке А напряжение пять вольт, а тебе нужно восемь. Выпаиваешь сопротивление в тридцать килоом и ставишь на это место тридцать шесть. Вам не скучно это слушать?

— Вы за меня не беспокойтесь. Что значит килоом?

— Единица сопротивления.

— На манер киловатт?

— Во-во, примерно.

— Впрочем, что такое киловатт, я тоже нетвердо помню. Ладно, бог с ним. Продолжайте.

— На чем мы остановились? Иногда смотришь, пайка чистая, а контакта нет. Между прочим, у нас говорят: «пайка чистая, как слеза».

— Что-что?

— Мне показалось, вас интересуют образные выражения.

— Вы очень любезны. Мы остановились на том, что контакта нет. Что же вы предпринимаете в таком случае?

— По-разному. Иногда нервы не выдерживают. Как начнешь пинцетом дергать за все концы!

— И помогает?

— Редко. Еще существует проверка «на дым».

— Это еще что такое?

— Включаешь схему — дым идет.

— То есть брак?

— Вот именно.

— У вас, наверное, есть какие-нибудь профессиональные секреты?

— Нет, мы ничего друг от друга не скрываем.

— Но есть же какие-то тонкости, производственные тайны?

— Ну, например, возился я целый день с одним прибором. Не работает мой прибор…

— Не дышит…

— Вот именно, не дышит. Я и схему перебрал и перепаял все от и до. Что делать? Тут я психанул да как грохну его об кафельный пол. Потом думаю, нехорошо так с народной собственностью обращаться. Подымаю его, на стол кладу. Включил еще раз схему. Надо же, заработал, подлец!

— Любопытно.

— Да вы не записывайте, это не для печати. А то достанется мне за прогрессивную технологию.

— Ладно. Вычеркиваю. А это что такое?

— Стеллаж.

— Нет, вот эти круглые штуки.

— Это термостаты.

— Для чего они?

— Некоторые приборы с ферритовыми элементами надо как следует прогревать, испытывать теплом. Например, катушки индуктивности.

— Ясно. То есть ничего не ясно…

— Катушки индуктивности служат…

— Не будем углубляться. Постепенно освою. А это что лежит в термостате?

— Осторожно, это мой завтрак.

— Почему же вы не ходите в буфет?

— В очереди не люблю стоять… Так, с производственными тайнами вопрос как будто ясен…

— Почему замолчали? Кто это приходил?

— Да так, инженер из ОГМ, Махаев.

— Что он за личность?

— Я же говорю, инженер ОГМ.

— По-моему, вас что-то расстроило. Вы, конечно, можете не отвечать…

— Нет такого вопроса, на который я не захотел бы ответить.

— Этот человек вам не нравится?