Интервью - [3]
— В том числе и тяжелый физический!
— Да, к сожалению. Нас и в «Правде» за это ругали.
— А говорят, физический труд полезен, развивает мышцы и так далее.
— Чепуха. Если и развивает, то однобоко. На это есть спорт. Когда-нибудь с черной работой будет покончено. А с Генри Фордом мы по-разному смотрим на вещи. Он хочет сказать, как я понял, что работа в тяжелых условиях закаляет человека. Это бред. Конечно, никому не нужен труд, как говорится, «не бей лежачего». Хорошему футболисту неинтересно бить по пустым воротам. Если коллекционера завалить марками с ног до головы, он перестанет их собирать. Хорошему, квалифицированному мастеровому нужна серьезная работа, требующая усилий, напряжения, такая, где он может себя проявить, но не изнурительная…
— Извините, «мастеровой» — это распространенное выражение?
— Не очень. Но мне оно нравится.
— Мастер лучше.
— Мастер — это должность.
— Не только. Например: «Мастер своего дела».
— Звучит нескромно.
— Впрочем, мы отвлеклись. Поехали дальше. Осталось еще минут десять…
— Нет, погодите. Вот, скажем, я осваиваю новый прибор, ломаю голову, сижу тут допоздна, и, наконец, работа сделана. Такое напряжение дает эффект, приносит пользу и у-до-вле-тво-ре-ни-е. Ну, а если человек с утра до ночи драит шабером железную болванку, когда это можно сделать на шлифовальном станке? После этого одно желание — напиться.
— Ясно. Простите, что это за штука?
— Магазин сопротивлений.
— Значит, вы склонились над магазином сопротивлений?
— Вроде бы склонился.
— Вас, очевидно, можно сравнить с хирургом, который щупает у больного пульс. Могу я так выразиться: «Напряженный пульс прибора»?
— Почему бы и нет?
— Что вы смеетесь?
— Да уж очень красиво.
— Пусть это вас не волнует.
— Не обижайтесь. Я же пошутил. Вам видней.
— Опишите, пожалуйста, одну из производственных операций.
— В общем, так. Тут лежат приборы, которые я должен настроить. Ну, например, кодовый приемник. Подключаем его к проверочной схеме, которая имитирует работу станции, то есть прибор как бы оказывается в системе и режиме АТС. Если прибор не дышит…
— Минуточку. «Не дышит» — это специфическое выражение?
— У нас так говорят.
— Извините. Дальше.
— Если прибор не дышит, вы начинаете искать дефект. Видите, тут до черта проводов. Какой-нибудь из них неверно припаян. Берете схему, проверяете монтаж. Сейчас я вам эту схему покажу. Куда же я ее сунул? Вообще-то я работаю без монтажной схемы.
— Вы хотите сказать, что на глаз определяете, в чем неисправность?
— Не только я так делаю, все, у кого есть некоторый опыт. На худой конец имеются показательные образцы, вот ты по ним и ориентируешься.
— Это признак высокой квалификации?
— В общем, да. Но так многие делают.
— Понятно. Дальше.
— Находишь дефект, монтируешь, как положено. Бывает, что прибор немного врет. Например, в точке А напряжение пять вольт, а тебе нужно восемь. Выпаиваешь сопротивление в тридцать килоом и ставишь на это место тридцать шесть. Вам не скучно это слушать?
— Вы за меня не беспокойтесь. Что значит килоом?
— Единица сопротивления.
— На манер киловатт?
— Во-во, примерно.
— Впрочем, что такое киловатт, я тоже нетвердо помню. Ладно, бог с ним. Продолжайте.
— На чем мы остановились? Иногда смотришь, пайка чистая, а контакта нет. Между прочим, у нас говорят: «пайка чистая, как слеза».
— Что-что?
— Мне показалось, вас интересуют образные выражения.
— Вы очень любезны. Мы остановились на том, что контакта нет. Что же вы предпринимаете в таком случае?
— По-разному. Иногда нервы не выдерживают. Как начнешь пинцетом дергать за все концы!
— И помогает?
— Редко. Еще существует проверка «на дым».
— Это еще что такое?
— Включаешь схему — дым идет.
— То есть брак?
— Вот именно.
— У вас, наверное, есть какие-нибудь профессиональные секреты?
— Нет, мы ничего друг от друга не скрываем.
— Но есть же какие-то тонкости, производственные тайны?
— Ну, например, возился я целый день с одним прибором. Не работает мой прибор…
— Не дышит…
— Вот именно, не дышит. Я и схему перебрал и перепаял все от и до. Что делать? Тут я психанул да как грохну его об кафельный пол. Потом думаю, нехорошо так с народной собственностью обращаться. Подымаю его, на стол кладу. Включил еще раз схему. Надо же, заработал, подлец!
— Любопытно.
— Да вы не записывайте, это не для печати. А то достанется мне за прогрессивную технологию.
— Ладно. Вычеркиваю. А это что такое?
— Стеллаж.
— Нет, вот эти круглые штуки.
— Это термостаты.
— Для чего они?
— Некоторые приборы с ферритовыми элементами надо как следует прогревать, испытывать теплом. Например, катушки индуктивности.
— Ясно. То есть ничего не ясно…
— Катушки индуктивности служат…
— Не будем углубляться. Постепенно освою. А это что лежит в термостате?
— Осторожно, это мой завтрак.
— Почему же вы не ходите в буфет?
— В очереди не люблю стоять… Так, с производственными тайнами вопрос как будто ясен…
— Почему замолчали? Кто это приходил?
— Да так, инженер из ОГМ, Махаев.
— Что он за личность?
— Я же говорю, инженер ОГМ.
— По-моему, вас что-то расстроило. Вы, конечно, можете не отвечать…
— Нет такого вопроса, на который я не захотел бы ответить.
— Этот человек вам не нравится?
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переве дены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
Сергей Довлатов родился в эвакуации и умер в эмиграции. Как писатель он сложился в Ленинграде, но успех к нему пришел в Америке, где он жил с 1979 года. Его художественная мысль при видимой парадоксальности, обоснованной жизненным опытом, проста и благородна: рассказать, как странно живут люди — то печально смеясь, то смешно печалясь. В его книгах нет праведников, потому что нет в них и злодеев. Писатель знает: и рай, и ад — внутри нас самих. Верил Довлатов в одно — в «улыбку разума». Эта достойная, сдержанная позиция принесла Сергею Довлатову в конце второго тысячелетия повсеместную известность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Двенадцать глав «Наших» создавались Довлатовым в начале 1980-х годов как самостоятельные рассказы. Герои — реальные люди, отсюда и один из вариантов названия будущей книги — «Семейный альбом», в которой звучит «негромкая музыка здравого смысла» (И. Бродский), помогающая нам сохранять достоинство в самых невероятных жизненных ситуациях.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерий МУХАРЬЯМОВ — родился в 1948 году в Москве. Окончил филологический факультет МОПИ. Работает вторым режиссером на киностудии. Живет в Москве. Автор пьесы “Последняя любовь”, поставленной в Монреале. Проза публикуется впервые.
ОСВАЛЬДО СОРИАНО — OSVALDO SORIANO (род. в 1943 г.)Аргентинский писатель, сценарист, журналист. Автор романов «Печальный, одинокий и конченый» («Triste, solitario у final», 1973), «На зимних квартирах» («Cuarteles de inviemo», 1982) опубликованного в «ИЛ» (1985, № 6), и других произведений Роман «Ни горя, ни забвенья…» («No habra mas penas ni olvido») печатается по изданию Editorial Bruguera Argentina SAFIC, Buenos Aires, 1983.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.