Интерперсональная теория в психиатрии - [89]

Первый пример можно охарактеризовать как доктрину воли, представляющую собой следствие дезинформации родителей, - явление не только не редкое, но, напротив, широко распространенное в условиях нашей цивилизации. Так вот, я не могу сейчас гп extenso говорить об истоках заблуждения, будто в нашем распоряжении есть практически всемогущая, магическая сила - воля. Но я призываю вас обратить внимание на нарушения, которые могут возникнуть, если родители будут обращаться с годовалым ребенком так, как будто он умышленно создает им проблемы. Неважно, что каждый из нас думает о воле как таковой, - я уверен, что большинству людей не придет в голову приписывать сильную волю ребенку двенадцати месяцев от роду. Но некоторые родители придерживаются именно такого мнения и предпринимают всевозможные странные, если не сказать субпсихотические, попытки направлять, корректировать, исправлять и т. д. самовольного младенца.

Мой второй пример, скажем так, неразумности социализирующих влияний, которые родители начинают осуществлять на двенадцатом месяце жизни ребенка, в значительно меньшей степени связан с ошибочностью представлений о процессе личностного развития. Проблема в данном случае заключается в зависимости младенца от материнской фигуры, испытывающей сожаление при мысли о том, что младенец должен вырасти, и всеми силами старающейся предотвратить его взросление. В связи с этим она прилагает все усилия, чтобы переживания ее отпрыска, связанные с поощрениями и тревогой, противодействовали процессу его взросления, и уже очень скоро, если в их взаимоотношениях не произойдет кардинальных изменений, она будет пытаться остановить развитие ребенка.

Еще одним примером того, что я называю недостаточной осмысленностью воспитательных усилий, может служить представление, что ребенок должен быть чистым и сухим к возрасту пятнадцати месяцев, и если достижения ребенка «укладываются в этот норматив», его мать испытывает по этому поводу неописуемую гордость. Мне приходилось встречать примеры, когда подобные навыки достаточно рано формировались у людей, страдающих серьезными - и практически неизлечимыми - психическими расстройствами. Я глубоко убежден, что существует только один способ, позволяющий добиться того, чтобы ребенок в возрасте пятнадцати месяцев был сухим и чистым: создав огромный барьер тревоги, блокировать всевозможные практически полезные ощущения, связанные с областью промежности, развитие которых входит в общую структуру эволюции понятия «мое тело» и всего, что связано с понятием «Я».

У значительно большего числа лиц с психическими отклонениями и нарушениями я обнаружил неадекватное отношение к другому аспекту научения ребенка, о котором у нас с вами также уже шла речь; я говорю о том, что можно назвать примитивной генитальной фобией, когда родитель приходит в состояние крайнего волнения, видя, что ребенок прикасается к своим внешним половым органам. В конце периода младенчества, незадолго до момента овладения вербальным поведением родители начинают иногда прибегать к использованию совершенно невообразимых ортопедических приспособлений (это и жесткие пластинки, вшитые в спинку пижамы, и бинты, и т. д.), стараясь предотвратить столь ужасные, согласно общепринятому мнению, проявления мануальных способностей младенца. Поскольку такие «меры предосторожности» родители начинают принимать в период, предшествующий интеграции генитальной чувствительности в переживание, это может привести к не самым лучшим последствиям, с проявлениями которых мы столкнемся в период взрослости. И даже если формирование особой генитальной чувствительности - которая, как вы, должно быть, помните, весьма ограничена, до тех пор пока динамизм желания не достигнет определенного уровня развития - уже закончилось, в результате мы имеем нарушение целостности «моего тела», а впоследствии - появление таких особенностей, как желание мастурбации с посторонней помощью и при этом отсутствие удовлетворения от самостоятельной мастурбации и т. д. Подобные весьма специфические проявления так называемой сексуальной жизни являются следствием серьезных отклонений личностного развития, истоки которых нужно искать в детстве.

Итак, обобщив все приведенные мною примеры «неосмысленности», их можно объединить в одну тему, которой я уже касался: родительские ожидания в отношении младенца, составляющие часть существующей у матери персонификации ее ребенка. Даже если говорить исключительно о родительских ожиданиях, особые сложности возникают, когда их ребенок находится в возрасте, соответствующем последнему этапу младенчества, когда он уже в определенной степени овладел мимикой лица, освоил так называемые выражения удовольствия и неудовольствия и т. д., а также утратил многие черты, присущие ему в момент рождения и в течение нескольких последующих месяцев. Вот почему в некоторых семьях и у некоторых матерей ожидания в отношении ребенка поначалу строятся на основании внешней похожести на кого-то из родных, т. е. они стараются найти у младенца черты, «смахивающие» на одного из них. Человеком, на которого, по мнению окружающих, похож или смахивает ребенок, может оказаться либо настоящий родитель или родственник, либо какой-нибудь мифический предок. В некоторых случаях сходство в облике или зачатках поведения, подмеченное материнской фигурой, приобретает гораздо большее значение, чем если бы то же самое определил посторонний человек, вооруженный так называемой научной беспристрастностью. Когда в результате родительских ожиданий возникают подобные ситуации, в ход уже начавшихся к тому времени процессов научения, разговор о которых еще впереди, начинают вклиниваться малозначительные события, препятствующие их протеканию.