Интерперсональная теория в психиатрии - [155]

Если бы возникновение фуги или прорыв в сознание отвратительных побуждений вызывали переживание, благодаря которому возможно ограничение взаимосвязи важнейшей части мотивационной системы со сверхъестественными эмоциями, а также объединение ее с основополагающими тенденциями развития личности, то тогда, несомненно, была бы достигнута интеграция первоначально диссоциированной системы с другой частью личности; это в конечном итоге избавило бы человека от этого ужасного зрелища, порожденного жизнью по шизофреническому типу, которая может повлечь за собой не менее страшные последствия. Иногда это происходит в форме периодических (причем частота проявлений может достигать нескольких раз в час) наплывов шизофренического процесса; бывает, что человек находится в непрерывном шизофреническом процессе на протяжении многих лет, и лишь в исключительных случаях происходит реинтеграция личности, быстрое восстановление - и люди проживают оставшуюся часть жизни, не страдая сколь-либо серьезными нарушениями.

Но большинство людей, переживающих шизофреническое расстройство, неминуемо приходят к одному из двух крайне неблагоприятных исходов. Один из них получил название параноидной неприспособленности, при которой разнообразные присутствующие в структуре личности элементы осуждения и вины распространяются на окружающих людей, крайне деструктивно влияя на возможность установления близких и даже обычных взаимоотношений с теми, кто рядом, что полностью исключает возможность обратного процесса. При другом исходе люди, испытывая порождаемый шизофреническими процессами неописуемый страх, дезинтегрируют столь многое, что в результате демонстрируют нечто едва ли доступное наблюдению в годы интенсивного развития: относительно удовлетворительную гиперактивность, сопровождающуюся примитивным удовольствием, возникающим в зонах взаимодействия и достигнутым посредством самоманипулирования, которое, по-видимому, сводится к так называемым гебефреническим изменением или гебефренической деградации личности. Как мне кажется, эти заболевания следует рассматривать не как проявления шизофрении, а в качестве исключительно неблагоприятных исходов шизофренического процесса; при этом они носят настолько деструктивный характер, что спустя многие годы после их возникновения у человека могут проявляться отдельные эпизоды шизофренического процесса. Но это не всегда происходит именно так: в некоторых случаях у людей устанавливается прочная параноидная неприспособленность,. лишенная шизофренических процессов и гарантирующая их от проявления таковых. Я уверен, что есть немало людей, процесс деградации которых происходит таким образом, что шизофренические процессы оказывают на них крайне незначительное влияние. Но огромное множество людей, переживающих эти крайне неблагоприятные метаморфозы, не находят выхода, который позволил бы им, несмотря на психоз, жить счастливо.

Примечания к главе 19

* К сожалению, в работе Conceptions [Sullivan, Conceptions of Modern Psychiatry; op. cit.] феномену диссоциации я придал слишком большое значение, не уделив достаточного внимания другим немаловажным явлениям и процессам.

* {Примечание редакторов: В другой лекции, которую Салливан читал в 1945 году, он описывал «приспособление к сверхъестественному» следующим образом: «В результате сверхъестественных переживаний у человека возникает определенное охватывающее его целиком состояние и он говорит: "Это просто есть, будь оно хорошим или плохим, лучше или хуже, оно таково". И это принятие чего-то - что человек не может даже обдумать, проанализировать - как данности, существование которой зависит от случая, и есть именно то, что я подразумеваю под этим своеобразным выражением "приспособление к сверхъестественному".]

ГЛАВА 20 СОН, СНОВИДЕНИЯ И МИФЫ

Сон как освобождение от защитных операций [3]

В разговоре о таких нередко упускаемых из внимания вопросах, как сон, сновидения, мифы, и о связанных с ними нарушениях непосредственно самого феномена сна я коснусь лишь вкратце. Это фаза жизни человека, несомненно, имеет огромное значение, а также - если абстрагироваться от влияния многочисленных биологических факторов – является той частью нашей жизни, где мы практически полностью освобождаемся от необходимости контроля собственной безопасности. Другими словами, когда мы спим, мы испытываем некоторый недостаток защитных операций, поскольку обязательным условием самого погружения в сон является уверенность человека в том, что его самооценке ничто не угрожает. При наличии сильной тревоги сон практически невозможен, хотя, когда накапливающаяся у человека усталость достигает определенного уровня, он уже не может сопротивляться сну; в этом случае сон протекает в порядке чередования коротких периодов глубокого сна и сравнительно протяженных стадий легкой дремоты, которую, строго говоря, трудно отличить от состояния бодрствования. В других ситуациях глубокий сон представляет собой столь мимолетный эпизод на фоне легкой дремоты, что пациент нередко утверждает, что не спал вообще; хотя в таких ситуациях отсутствуют как реальная угроза для самооценки, так и явные источники тревоги, при более подробном исследовании обнаруживается присутствие в грезах структур, для которых характерно наличие тревоги, как, например, взаимодействие с тяжелыми в общении людьми и т. д.