Интерперсональная теория в психиатрии - [153]

Итак, на предподростковой, подростковой и юношеской стадиях развития личности время от времени возникают ситуации, называемые мною преднамеренньши фугами, т. е. человек дает себе установку такого рода:

«А, черт, все в жизни нужно попробовать». После этого он создает ситуацию, когда все вокруг как бы отодвигается на задний план, а внимание зачастую фиксируется на совершенно нерелевантном объекте, иными словами - он занимается тем, что ему абсолютно не пригодится в будущем. Все это поразительно напоминает активное состояние фуги, хотя в данном случае не происходит отключения некоторых аспектов прошлого, что характерно для настоящей фуги. В этом состоянии человек испытывает переживания, которые при других обстоятельствах способствовали бы развитию психоза. Важной составляющей этого феномена являются ослабляющие процессы, в ходе которых к сознательному переживанию медленно присоединяется сам предмет.

Я уже упоминал, что реинтеграция диссоциированных систем может быть инициирована неблагоприятным событием, в частности связанным с приостановкой действия защитных операций, как если бы он находился в состоянии сна. Иными словами, человек формирует первоначально мотивированные диссоциированной системой ситуации таким образом, как будто он спит. Этот процесс очень сложен, и было бы неправильно обвинять человека в том, что он притворяется спящим. Чем дольше и подробнее мы рассматриваем личность человека в этой столь противоречивой сфере, тем отчетливее осознаем несостоятельность попыток вывести абсолютный критерий пребывания в состоянии сна, а также приходим к выводу о безусловном существовании целого ряда уровней сна.

Настоящая фуга, например, по своей природе является сном, но любой из тех критериев, которыми мы располагаем, показал бы значительное расхождение между тем, что мы в данном случае наблюдаем, и нашим представлением о феномене сна. Поэтому, услышав о молодом человеке, который, заснув, оказался в обстоятельствах, способствовавших возникновению весьма волнующих переживаний, но при этом он помнит все, что с ним происходило, можно было бы подумать, что все это довольно странно и усомниться в подлинности его рассказа, хотя делать поспешные выводы в данном случае было бы крайне неосмотрительно. Вполне вероятно, что он действительно говорит правду. Иными словами, неприятности, происходящие с человеком в этом состоянии, будь то сон или нечто иное, возможно, являются промежуточным этапом между «преднамеренной фугой», когда человек решает пойти ва-банк и принять на себя ответственность за последствия, и настоящей фугой, когда о произошедшем с ним человек знает не больше, чем если бы он крепко спал.

И последний из механизмов реинтеграции диссоциированных систем (надо сказать, что тут у меня возникают определенные трудности, связанные с необходимостью вводить новый термин) я называю «приспособлением к сверхъестественному». Вероятно, истоки этого явления отчасти лежат в мифологии, укоренившейся в ранних детских переживаниях человека. Другими словами, в определенной степени человек играет роль в некоем космическом действе, т. е. из реально существующего мира он переходит в мир мифологической системы и некоторое время живет в нем, исполняя ту или иную роль. При некоторых очень тяжелых расстройствах, возникающих в случае отсутствия диссоцииации, люди, затрачивая колоссальное количество энергии, разыгрывают драмы по сути космического масштаба; например, один из моих пациентов отдал все силы в борьбе Алой и Белой Розы. Приспособление к сверхъестественному означает осуществление определенных действий, сопровождаемое ощущением, что вы делаете это за другого человека, на месте которого очутились по воле высших сил. Некоторые люди в ходе своего развития сталкивались с ситуациями, для которых характерны крайне мучительные и непреодолимо отталкивающие сверхъестественные эмоции, побуждающие их в течение некоторого времени вести себя так, как если бы они были полубогами или полудъяволами или кем-то вроде этого, но они проходят через это, и в результате жизнь открывается им с новой, неизведанной стороны.

Жизнь по шизофреническому типу и ее возможные исходы

Все, что связано с диссоциированными системами, сопряжено с немалым риском. Акт диссоциации - это, вероятно, самый величественный и при этом бесконечно сложный процесс, присущий человеческой личности, и, вне всякого сомнения, это наиболее опасный способ обращения с любым из основных побуждений, возникающих в жизни человека. Даже на предподростковой, подростковой и юношеской стадиях - когда отмечается очень высокий процент заболеваемости шизофренией – степень риска значительно выше нормы. А после того как человек переступает границы этих периодов развития, преследующая его опасность - в случае если основные системы находятся в состоянии диссоциации - принимает поистине угрожающий характер.

С вашего позволения я хотел бы обрисовать драматичные последствия угрожающих человеку опасностей, т. е. нарушения, возникающие в результате присутствия диссоциации в основных системах или в основных компонентах мотивационных систем. Эти нарушения чаще всего возникают в возрастном периоде от четырнадцати до двадцати семи лет. Из всех наиболее опасных исходов минимальные деструктивные последствия, вероятно, вызывает феномен, называемый «смещением» обычного персонифицированного Я под действием поведенческих паттернов, связанных с диссоциированным паттерном и т. д., сопровождающимся серьезным расстройством сознания. Это настоящая фуга. Иногда человек выходит из фуги в крайне подавленном состоянии, в других случаях фуга, длившаяся на протяжении, скажем, полутора лет, может внезапно развеяться, после чего человек будет казаться вполне здоровым. Фуги, присущие подростковой и юношеской эрам, зачастую проходят не столь благополучно, как некоторые из так называемых истерических фуг, при которых человек, которого никто не грабил, сам растрачивает огромную сумму денег и просыпается в чужом городе совершенно иной личностью.