Интернат - [32]

Уже выходя, бросил через плечо:

– Устав проверю перед сном. Вспоминай пока. Если сможешь.

Сознание Дениса затуманилось и взбесилось, распаляя воображение, перелистывая бредовые картинки. Единственный реальный образ, который не давал ему спятить, – мама. Она держала его разум в океане своей любви. Она звала его и утешала. Но Денис знал, что видит не реальность, а вирт. И это томило его тупой невыносимой болью. Мама! Кто поможет мне, кто спасёт?!

Забытье так и не накрыло его спасительным беспамятством.

Через три часа мрачные насупленные парни, тащившие его недавно сюда в смирительной рубашке, пришли, развязали его, подняли и, шатающегося от бессилия, привели в спальню номер двести двадцать девять.

За окном царила ночь. В спальне тоже. Мальчишки спали – или делали вид, что спали. Парни исчезли, а вместо них над Денисом нагнулся Ренат. Он шепнул:

– Устав я у тебя завтра после уроков спрошу, так уж и быть. Слышь, Сопля зелёная? Не ответишь на вопросы – заново запеленаю.

Наконец-то Денис один. Если не считать девятерых мальчишек, притворившихся уснувшими. А, может, и не притворившихся.

Денис сунул руку под подушку и наткнулся на что-то твёрдое и шершавое. Он вытащил, понюхал… и вцепился зубами: это оказался ломтик хлеба, который ему дал Серафим. Денис сосал вкусную хлебную чёрствость и изо всех сил пытался не думать о том, что то, что обрушилось на него тяжёлой плитой, очень похоже на одну из его любимых компьютерных игр, только он не охотник, не властитель, не супергерой, а жертва. И будет ли конец этой игре, и останется ли он невредимым – покрыто густой паутиной неведения. В смысле, кто знает?!

Кто-то тронул его за руку, и Денис подскочил.

– Не бойся, это я, Серафим.

– А…

– Ты держись, Денис... Раз в такое место попал, надо научиться терпеть и держаться на плаву изо всех силёнок. Я помолюсь о тебе Пресвятой Богородице.

Денис сглотнул.

– Помолись, – приглушённо согласился он, крепко закрывая измученные слезами глаза.

– А сам хочешь? Я научу.

Денис снова сглотнул, хотел отказаться, но неожиданно для себя невнятно согласился:

– Давай.

– Ты про себя всегда повторяй: «Пресвятая Богородица, спаси меня и сохрани от всякого зла». Запомнил?

– Ага.

– И Господа проси: «Господи, помилуй и спаси меня». Ты ведь крещёный?

– Да вроде.

– Крестик носишь?

– Не-ка.

– Жалко… Ну, я тебе в столярке сделаю, меня папа научил. Запомнил молитвы-то?

– Ага.

– Ну, спи. С Богом.

– Ага.

Серафим нырнул в свою постель. Денис несколько раз повторил странные слова молитв. Почему он это сделал? Да потому, что уже и не знал, чем себе помочь. Бессилие давило на него, и он ухватился и за то, во что никогда не верил «благодаря» всему свету. Верующая бабушка казалась ему отсталой сумасшедшей. А теперь его самого запеленали в смирительную рубашку…

После странных этих молитвенных слов Денису почему-то стало легче, и к нему пришёл сон – глубокий, спокойный, словно он заснул у себя дома, а не в аду интерната.

Утром Гарюха неохотно пообещал Денису, что повторит с ним устав. И то лишь затем, чтоб его самого не наказали.

Скудный обед. Пинок от «старшаков». Уроки. Скучные нетерпеливые преподы. На переменах – чтение устава. Звонок с последнего урока отпустил всех, кроме Дениса. Ренат перехватил его на выходе из класса и без лишних слов отвёл в учебку.

– Ну, Сопля, базлай, – приказал он. – Да побольше на обязанности упирай, права вы и так хорошо знаете.

Денис с трудом перечислил запреты. Кое-что забыл, конечно. Мухаметшин дал ему пару оплеух, сказал, чтоб доучил за десять минут. Доучил. Рассказал. И был отпущен в туалет, а затем в спальню.

Там никого не было: ребят погнали убирать территорию. Денис присел на свою кровать. Не успел прикоснуться к подушке отупевшей головой, как вошёл Феликс Иванович Хмелюк.

– Enter, за мной.

Денис не рискнул спросить, зачем. Покорно поднялся, поплёлся за воспитателем.

Он попал в школьный флигель. Хмелюк открыл ключом дверь, впустил Дениса внутрь. А там – у Enterа задрожали ноги от внезапно нахлынувшего восторга – стояли столы, а на столах – компьютеры! Целых четыре штуки! Хмелюк подошёл к одному из них, включил.

– Я загружу тебе игрушку Doom Ultimate, поиграешь час, и я тебя заберу. Что делать, в курсе?

– В курсе, – хрипло ответил Enter.

Конечно, в курсе! От радости у мальчишки пропал голос. Он сел за компьютер, накрыл ладошкой овальную выпуклость «мышки». Неужто всё взаправду?! Как долго он не касался клавиатуры! Целую жизнь! Пальцы трепетно пробежали по клавишам.

Запустить игру? Да. Enter.

Час знакомого счастья пролетел вмиг. Возвращение Феликса Ивановича отрезвило Дениса и принесло то же самое отчаянье, в которое его погрузили несколько дней назад и отступившее на час игры. Всего на час! Да он бы месяц геймерил, не вставая! А то и больше. И в сети ему не удалось повисеть…

Идя с учебниками в учебку, где ребята делали уроки, Денис со всех сторон обсасывал трусливую мысль: надо делать всё, что требуют, подхалимничать, подлизываться, врать, и за это ему разрешат играть. Конечно, в этом случае с Кедрашом ему не по дороге. А с кем? Со «старшаками» точно. А как бы с ними дружбу свести? Или хотя бы приятельство?