Интернат - [23]

Снова беспощадно пронзительный звонок. Все встают и строятся в змеиные колонны. Здесь и девочки есть. И немало. Среди мальчишек, в другой колонне Enter замечает Вовку Дракина. Но какой это был Вовка! Будто из холодильника вынутый. Бледный, потухший, перепуганный. Всё в нём исчезло, одна оболочка осталась. Вот он, значит, где! И вот, значит, с ним как…

Вовка по сторонам не глядел. Уставился в пол, на кроссовки впереди идущего, и так исчез в дверях, затёртый толпой таких же перепуганных молчунов. Ручейки ребят направлялись в нужную сторону пятнадцати-шестнадцатилетними амбалами. Они глумились, ржали, матерились, отвешивали подзатыльники, пинали по мягкому месту.

Девочек парни общупывали и развратно гоготали. Дежурный воспитатель, незнакомый Enterу, стоял рядом с ними со скучающим выражением лица и, казалось, оживлялся лишь при очередной экзекуции. Он причмокивал и высокомерно щурился на воспитанников, словно царёк – на вшивых каторжан.

На лацкане пиджака у него белел бейджик. Денис успел прочитать «Феликс Иванович Хмелюк» и тут же забыл, что прочитал, потому что как раз в этот момент к нему придрались «старшаки» – «потому что новенький».

Enterу досталось всё по полной программе: выяснив его кликуху, «старшаки» поиздевались над ним, объявив это «боевым крещением». Серафима, влезшего некстати с разъяснениями, что кроется в этом святом слове – «крещение», и почему оно бывает «боевым», отдубасили за компанию и чтоб не встревал.

А за окном лил предоктябрьский дождь. В Enterа вдарила мысль, что это он – дождь, и он брызжет на землю, превращаясь в грязь.

… А как обработали Дракина! Совсем Вовка на себя не похож… Это он, сволочь, притаранил Лабутина к этой суке Куртовне с душком. Так что сам виноват, груздь червивый! Enter вообще бы его убил. Мало ещё этому гаду врезали. Насмерть надо ухайдакать! Ведь он, Enter… то бишь, Денис Лабутин, ни в чём не виноват!

Если б Дракин оказался ближе к Enterу, он бы не преминул ему наподдать. Не постеснялся бы. А чего стесняться этой сволочуги?!

– Ты чего зудишь, как рассерженный шмель? – прошептал оказавшийся рядом Серафим Кедринский.

– Гада встретил, который меня сюда засадил, – зло бросил Enter – тоже шёпотом, потому что рядом шёл Кот Базилио – Ренат Абдуллович.Мухаметшин.

– Чё, правда?

Серафим скосил на него глаза.

– А чё неправда-то? – фыркнул Enter. – Зарезал бы сраного юзера на хрен, и не поморщился б!

Серафима передёрнуло, но Enter этого не заметил.

Их недлинную, идущую из столовки колонну свели во внутренний двор. Дождь с хмурого неба капал редко. Воспитатель Феликс Иванович Хмелюк обозрел послушную затюканную шеренгу и сообщил:

– Сегодняшний трудовой десант убирает территорию от сих до сих. Вот вам мусорные мешки. Вперёд, дорогуши мои. Так. Кто здесь Enter? Шаг вперёд.

Гарюха подтолкнул Дениса, и тот торопливо выдвинул себя из шеренги. Хмелюк обозрел мальца и «обрадовал»:

– А тебе, сынок, двойная норма.

У Enterа чуть не вырвалось: «Почему это?!», но вовремя заныли побои, и Enter успел заткнуться.

Феликс Иванович раздал тонкие чёрные пакеты и зевнул:

– Успеете убраться до ужина – ваше желудочное счастье. Особенно тебя, Enter, касается. Ужин тебе не сберегут, если опоздаешь.

И он отправился дремать на скамейку под всё ещё зелёной сиренью с жёсткими осыпающимися листьями. Мальчишки, не теряя времени, бросились подбирать мусор. Enter замешкался, не очень понимая, где ему собирать двойную норму всякой всячины, тем более, что всё тело у него ломило. Кряхтя и постанывая, он приседал за каждой бумажкой, за каждым окурком. Один мешок был девственно пуст, в другом лежало грамм сто мокрой грязной ерунды. Какая тут двойная норма?! Enter окончательно отупел. Похоже, сегодня он голодает. А дома бы он..!

Кто-то быстро сунул в руки Enterа мешок с мусором.

– Держись возле меня, – тихо велели ему.

– Кедраш? То есть… Серафим? – удивился Enter. – А зачем? Это что?

– Это тебе одна норма. Ходи со мной. Сумеем и вторую собрать.

Не, правда, странный пацан. Чё ему, больше всех надо? Награду, видно, себе зарабатывает на Небе, в раю местечко старается отхлопотать. Блажной, точно. Какой там сякой Бог? Откуда Он возьмётся? Если б Он был, то всё равно должен был откуда-то, от кого-нибудь появиться. А прежде Него что тогда было? И кто? Может быть, кто-то больше Самого Бога? Ведь такое и не представишь, чтоб Бог существовал вечно. Вообще, вечность – это разве есть?

ГЛАВА 11. УТРО. ПЕРВЫЕ  УРОКИ.

Серафим практически и собрал норму Enterа и свою. Свою, конечно, едва успел ко свистку, в который дунул Феликс Ива

нович Хмелюк.

Он проверил убранную территорию, потом велел все мешки собрать в одну кучу. У Enterа проверил, сколько он собрал, хмыкнул неопределённо, лёгким подзатыльником наградил.

– Ну, дорогуши мои, ужинать и за уроки.

Снова в колонну по двое. Голодные мальчишки мигом смели недоваренные макароны с жидким соусом и парой кусочков твёрдой говядины с жилами, прятавшейся в варёном луке и морковке, выдули слабо заваренный, почти не сладкий чай, заели серым хлебом. Вернулись в палату. Кто-то здесь, в кто-то в учебке сел за уроки.

На тумбочке Enterа лежало содержимое рюкзака. Мобильника среди них не наблюдалось.