Интерлюдия. Последнее лето Форсайта - [37]

He sat down on the window-seat.	Он присел у окна.
A night-light was burning, and he could just see Holly's face, with one hand underneath the cheek.	Горел ночник, и он едва различал лицо Холли и подложенную под щёчку руку.
An early cockchafer buzzed in the Japanese paper with which they had filled the grate, and one of the horses in the stable stamped restlessly.	Гудел жук, попавший в папиросную бумагу, которой был набит камин, одна из лошадей в конюшне беспокойно била ногой.
To sleep like that child!	Как спит эта девочка!

He pressed apart two rungs of the venetian blind and looked out.	Он раздвинул планки деревянной шторы и выглянул.
The moon was rising, blood-red.	Луна вставала кроваво-красная.
He had never seen so red a moon.	Никогда он не видел такой красной луны!
The woods and fields out there were dropping to sleep too, in the last glimmer of the summer light.	Леса и поля вдалеке тоже клонились ко сну в последнем отблеске летнего дня.
And beauty, like a spirit, walked.	А красота бродила, как призрак.
'I've had a long life,' he thought, 'the best of nearly everything.	"Я прожил долгую жизнь, - думал он, - имел все лучшее, что есть в этом мире.
I'm an ungrateful chap; I've seen a lot of beauty in my time.	Я просто неблагодарный; я видел столько красоты в своё время.
Poor young Bosinney said I had a sense of beauty.	Бедный молодой Босини говорил, что у меня есть чувство красоты.
There's a man in the moon to-night!'	На луне сегодня странные пятна!"
A moth went by, another, another.	Пролетела ночная бабочка, ещё одна, ещё.
'Ladies in grey!'	"Дамы в сером"!
He closed his eyes.	Он закрыл глаза.
A feeling that he would never open them again beset him; he let it grow, let himself sink; then, with a shiver, dragged the lids up. There was something wrong with him, no doubt, deeply wrong; he would have to have the doctor after all.	Им овладело чувство, что он уже никогда их не откроет; он дал этому чувству вырасти, дал себе ослабеть; потом вздрогнул и с усилием поднял веки, Несомненно, с ним творится что-то неладное, очень неладное; придётся всё-таки пригласить доктора.
It didn't much matter now!	Теперь-то все равно!
Into that coppice the moon-light would have crept; there would be shadows, and those shadows would be the only things awake.	И в рощу, наверно, пробрался лунный свет; там тени, и одни только тени не спят.
No birds, beasts, flowers, insects; Just the shadows -moving; 'Ladies in grey!'	Пропали птицы, звери, цветы, насекомые; одни тени движутся; "дамы в сером"!
Over that log they would climb; would whisper together.	Перелезают через упавшее дерево, шепчутся.
She and Bosinney!	Она и Боснии?
Funny thought!	Чудная мысль!
And the frogs and little things would whisper too!	И лягушки, и лесная мошкара тоже шепчутся.
How the clock ticked, in here!	Как громко тикают часы!
It was all eerie - out there in the light of that red moon; in here with the little steady night-light and, the ticking clock and the nurse's dressing-gown hanging from the edge of the screen, tall, like a woman's figure.	Было таинственно, жутко, там, в свете красной луны, и здесь тоже, при маленьком спокойном ночнике; тикали часы, халат няни свисал с ширмы, длинный, похожий на фигуру женщины
' Lady in grey!'	"Дама в сером"!

And a very odd thought beset him: Did she exist?	И очень странная мысль завладела им: существует ли она вообще?
Had she ever come at all?	Приезжала ли когда-нибудь?
Or was she but the emanation of all the beauty he had loved and must leave so soon?	Или она только отзвук всей красоты, которую он любил в жизни и так скоро должен покинуть?
The violet-grey spirit with the dark eyes and the crown of amber hair, who walks the dawn and the moonlight, and at blue-bell time?	Серо-лиловая фея с тёмными глазами и короной янтарных волос, что является на рассвете, и в лунные ночи, и в знойные дни?
What was she, who was she, did she exist?	Что она, кто она, есть ли она вообще?
He rose and stood a moment clutching the window-sill, to give him a sense of reality again; then began tiptoeing towards the door.	Он встал и постоял немного, ухватившись за подоконник, чтобы вернуться в реальный мир; потом на цыпочках пошёл к двери.
He stopped at the foot of the bed; and Holly, as if conscious of his eyes fixed on her, stirred, sighed, and curled up closer in defence.	В ногах кроватки он остановился; и Холли, словно чувствуя его взгляд, устремлённый на неё, зашевелилась, вздохнула и плотнее свернулась, защищаясь.
He tiptoed on and passed out into the dark passage; reached his room, undressed at once, and stood before a mirror in his night-shirt.	Он тихо двинулся дальше и вышел в тёмную галерею; добрался до своей комнаты, сейчас же разделся и стал перед зеркалом в ночной рубашке.
What a scarecrow - with temples fallen in, and thin legs!	Ну и чучело - виски ввалились, ноги тонкие!
His eyes resisted his own image, and a look of pride came on his face.	Глаза его отказывались воспринимать собственный образ, на лице появилось выражение гордости.
All was in league to pull him down, even his reflection in the glass, but he was not down - yet!