Интерлюдия. Последнее лето Форсайта - [13]

She turned, and leaned the arms which covered her face against him.	Она повернулась и прислонилась к нему, не отрывая ладоней от лица.
Old Jolyon stood very still, keeping one thin hand on her shoulder.	Старый Джолион стоял очень тихо, не снимая худой руки с её плеча.
Let her cry her heart out - it would do her good.	Пусть выплачется - ей легче станет!
And the dog Balthasar, puzzled, sat down on his stern to examine them.	А озадаченный пёс Балтазар уселся на задние лапы и разглядывал их.
The window was still open, the curtains had not been drawn, the last of daylight from without mingled with faint intrusion from the lamp within; there was a scent of new-mown grass.	Окно ещё было открыто, занавески не задёрнуты. Остатки дневного света снаружи сливались со светом лампы; пахло свежескошенной травой.
With the wisdom of a long life old Jolyon did not speak.	Умудрённый долгою жизнью, старый Джолион молчал.
Even grief sobbed itself out in time; only Time was good for sorrow - Time who saw the passing of each mood, each emotion in turn; Time the layer-to-rest.	Даже большое горе выплачется со временем -только время залечит печаль, Время - великий целитель.
There came into his mind the words:	На ум ему пришли слова:

'As panteth the hart after cooling streams'- but they were of no use to him.	"Как лань желает к потокам воды", но он не знал, зачем они ему.
Then, conscious of a scent of violets, he knew she was drying her eyes.	Потом, уловив запах фиалок, он понял, что она вытирает глаза.
He put his chin forward, pressed his moustache against her forehead, and felt her shake with a quivering of her whole body, as of a tree which shakes itself free of raindrops.	Он выдвинул подбородок, прижался усами к её лбу и почувствовал, что она вздрогнула всем телом, как дерево, когда стряхивает с ветвей дождевые капли.
She put his hand to her lips, as if saying:	Она поднесла его руку к губам, словно говоря:
"All over now!	"Все прошло.
Forgive me!"	Простите меня!"
The kiss filled him with a strange comfort; he led her back to where she had been so upset.	От поцелуя ему почему-то стало легче; он повёл её назад к роялю.
And the dog Balthasar, following, laid the bone of one of the cutlets they had eaten at their feet.	И пёс Балтазар пошёл следом и положил к их ногам кость от одной из съеденных ими котлет.
Anxious to obliterate the memory of that emotion, he could think of nothing better than china; and moving with her slowly from cabinet to cabinet, he kept taking up bits of Dresden and Lowestoft and Chelsea, turning them round and round with his thin, veined hands, whose skin, faintly freckled, had such an aged look.	Желая как можно скорее сгладить память об этой минуте, он не мог придумать ничего лучше фарфора; и, переходя с ней от одного шкафчика к другому, он вынимал образцы изделий Дрездена, Лоустофта и Челси и поворачивал их в тонких жилистых руках, кожа на которых, покрытая редкими веснушками, выглядела очень старой.
"I bought this at Jobson's," he would say; "cost me thirty pounds.	- Вот это я купил у Джобсона, - говорил он, -заплатил тридцать фунтов.
It's very old.	Очень старая.
That dog leaves his bones all over the place.	Везде эта собака раскидывает кости!
This old 'ship-bowl' I picked up at the sale when that precious rip, the Marquis, came to grief.	Этот старый бокал мне попался на аукционе, когда достукался распутник маркиз.
But you don't remember.	Впрочем, вы этого не можете помнить.
Here's a nice piece of Chelsea.	Вот хороший образчик Челси.
Now, what would you say this was?"	Ну, а как вы думаете, вот это что?
And he was comforted, feeling that, with her taste, she was taking a real interest in these things; for, after all, nothing better composes the nerves than a doubtful piece of china.	И ему было приятно, что женщина с таким вкусом заинтересовалась его сокровищами, ибо в конце концов ничто не успокаивает нервы лучше, чем фарфор неустановленного происхождения.
When the crunch of the carriage wheels was heard at last, he said:	Когда, наконец, под окном зашуршали колеса экипажа, он сказал:
"You must come again; you must come to lunch, then I can show you these by daylight, and my little sweet - she's a dear little thing.	- Непременно приезжайте ещё; приезжайте к завтраку, тогда увидите их при дневном свете, и мою детку увидите - она милая крошка.
This dog seems to have taken a fancy to you."	Собака к вам, видно, благоволит.
For Balthasar, feeling that she was about to leave, was rubbing his side against her leg.	Балтазар, чувствуя, что она уезжает, тёрся боком о её ногу.

Going out under the porch with her, he said:	Провожая её на крыльце, старый Джолион сказал:
"He'll get you up in an hour and a quarter.	- Он довезёт вас в час с четвертью.
Take this for your protegees," and he slipped a cheque for fifty pounds into her hand.	Вот вам для ваших протеже. - И он сунул ей в руку чек на пятьдесят фунтов.
He saw her brightened eyes, and heard her murmur:	Он видел, как заблестели её глаза, услышал её тихое:
"Oh! Uncle Jolyon!" and a real throb of pleasure went through him.	"О дядя Джолион!" - и все в нём вздрогнуло от удовольствия.