Интендант третьего ранга. Herr Интендантуррат - [3]

— Тебя бы в строевики! — вздыхал «тактик» после его докладов. — Генерал пропадает! Зачем такого к бумагам?..

Крайнев отмалчивался. Еще в училище он решил: в армии не останется. Страна, которую люди в форме столько раз спасали от беды, перестала относиться к ним с уважением. Офицеры ютились в разваливающихся домах, их денежного довольствия не хватало, чтоб содержать семью, телевидение и газеты воспевали тех, кто больше наворовал. Героями фильмов стали бандиты. Международные и отечественные организации боролись за права заключенных, за улучшение условий их содержания. Крайнев пять лет жил в старом, продуваемом ветрами бараке с удобствами во дворе, никакие общественные организации это не волновало. Барак именовался «офицерским общежитием», зимою в нем было жутко холодно, а летом душно. Не голодал он только благодаря охоте. Тайга начиналась сразу за забором, на дивизионном складе было полно древних винтовок и патронов к ним. Комдив смотрел на браконьерство подчиненных сквозь пальцы — людям надо было есть. Крайневу повезло с наставниками: скоро он сам, в одиночку, мог скрадывать крупного зверя и добывать его. Коренной москвич, выросший в тепличных условиях, он быстро приспособился: мог неделю не мыться, спать на снегу у разведенного костра, свежевать кабана и печь еще теплое от крови мясо на углях. Он научился седлать коня и ездить верхом — иной транспорт для охоты в тайге не годился. Крайнев гордился своим умением, но эта жизнь ему не нравилась. Его одноклассники, учившиеся куда хуже его, получали престижные дипломы за границей; у единственной кормилицы Крайнева — бабушки, не было денег даже для студента московского вуза. Поэтому Крайнев выбрал военное училище. Здесь одевали и худо-бедно кормили…

Покончив со сводками, Крайнев еще немного поблуждал по новостным сайтам, заглянул в электронные библиотеки, где скачал несколько новинок. Память его «ибука» была забита, поэтому он оставил файлы на рабочем столе и выключил компьютер. Большие часы на стене показывали девять. Крайнев сунул диск с фильмом в лоток плеера и перешел к тренажерам. Он давно заметил, что монотонные и трудные упражнения выполняются споро, когда смотришь интересный фильм. Лучше всего про войну. Наблюдая за лихой танковой атакой из фильма «Освобождение», Крайнев с удовольствием крутил педали, затем поднимал и опускал железо, чувствуя, как радуются застоявшиеся за день мышцы. Покончив с обязательным комплексом, он принял душ и прилег на диван отдохнуть. И тут на него пахнуло прелью…

Он снова стоял на той же лесной дороге, светило солнце, впереди за кустом разговаривали, а позади слышались шаги. Крайнев обернулся. С боковой тропинки на дорогу выскочила девчушка в пиджачке и длинной юбке; увидев Крайнева, она испуганно замерла. Крайнев приложил палец к губам и дал знак оставаться на месте. Девчушка закивала, а Крайнев двинулся к кусту лещины, закрывавшему поворот. Мокрая трава вмиг остудила босые ноги, но Крайнев, если и почувствовал это, то не обратил внимания. Осторожно раздвинул гибкие прутья орешника…

На дороге, прямо у куста, стояла телега. Возле нее, спиной к Крайневу, задирая руки, топтался солдат в длинной гимнастерке, замызганных защитных шароварах и обмотках. За спиной солдата болтался карабин. «Мосин, образца 1938 года», — машинально отметил про себя Крайнев. Два всадника верхом на лошадях держали солдата на прицеле винтовок. На всадниках были пилотки и форма мышиного цвета. Немцы?..

— Кто это? — спросил ближний к солдату всадник, указывая дулом. Крайнев присмотрелся и различил сквозь ограждение бортика телеги человека, лежавшего на охапке сена. Виднелись забинтованная голова и безжизненно свисавшая с телеги рука.

— Кто это? — сердито повторил всадник, и Крайнев вдруг сообразил, что тот говорит по-немецки. Солдат, которого допрашивали, стоял неподвижно, и Крайнев понял, что тот не понимает.

— Брось, Эрих! — сказал второй всадник. — Один большевик везет второго. Все ясно.

— Вдруг кто важный? — возразил Эрих. — Гауптман велел брать «языка».

— Если и важный, то дохлый, — сказал второй, заглядывая в повозку. — Такой «язык» гауптману не понравится.

— Возьмем этого? — спросил Эрих, указывая на солдата дулом винтовки.

— Что он знает? — презрительно отозвался второй немец. — Не видишь, обозник, из мобилизованных, даже не ефрейтор. В лагере их полно. Тащить еще одного? Гауптман послал нас разведать, а не собирать пленных.

— Как скажешь, — пожал плечами Эрих и сердито ткнул пленного стволом. — Оружие!

В этот раз солдат понял. Осторожно, одной рукой стащил с плеча карабин и за ремень протянул немцу. Тот забросил свою винтовку за спину, взял карабин и слегка оттянул рукоятку затвора.

— Патрон в стволе! — удивленно сказал он напарнику. — Обозник собрался воевать!

— Ну и покажи ему войну! — хмыкнул второй.

Эрих направил карабин на пленного. Крайнев увидел, как гимнастерка на спине солдата мгновенно потемнела. Но выстрела не последовало.

— Не получается! — удивился Эрих, поднимая карабин.

— Сними с предохранителя, — посоветовал напарник.

Эрих шутливо шлепнул себя по лбу и повернул пуговку затвора. Ствол карабина опустился… Крайнев не услышал выстрела. Только увидел, как из спины пленного вылетел красный фонтан — солдат ничком рухнул в траву. Эрих передернул затвор и выстрелил в человека, лежавшего на телеге. Затем дернул затвором еще дважды — патроны выскакивали из магазина и падали в траву, после чего вытащил затвор и швырнул его в куст.