Интендант третьего ранга. Herr Интендантуррат - [2]

— Почему вы его по отчеству? Если вместе служили…

— С училища пошло. Серьезный парень.

— Ну?! — Маша облокотилась на стол, придвинувшись почти вплотную к Пищалову. Тот в очередной раз нырнул взглядом в ее вырез и сглотнул.

— Тебе лучше его не злить.

— Подумаешь!..

Маша повернулась и пошла к своему столу. Пищалов проводил ее заинтересованным взглядом.

«Ишь, задом вертит! — подумал он. — И эти сиськи… Двух слов связать не может, все „ну“ да „у-у“, а судит! Не дай бог Витя на нее западет! Высосет все! Жизнь поломает…» — Пищалов остановил взгляд на обручальном кольце и вздохнул…

* * *

Въезд во двор преграждал вагончик с надписью «Городские электросети». Крайнев просигналил. Из-за вагончика показалась фигура в спецодежде, недружелюбно глянула в его сторону и скрылась. Но вагончик медленно двинулся и откатился на пару метров, освобождая дорогу. Крайнев тронул педаль газа и, проезжая, заметил, как трое рабочих суетятся у открытого люка, заталкивая вниз толстый силовой кабель. «Опять кому-то напряжения не хватило, — подумал он. — Что на этот раз? Бассейн с подогревом? Или ночной клуб в квартире? Совсем ошалели, уроды…»

Крайнев припарковал мини-вэн на единственном свободном месте у дома и вышел наружу. Среди дорогих автомобилей, стоявших вдоль «сталинки», его букашка смотрелась гадким утенком. Соседи, разъезжавшие на сараеобразных внедорожниках или юрких спорткарах, посматривали на Крайнева презрительно. Он не обращал внимания. Крайнев не уважал пустых людей, а нувориши, сменившие прежних жильцов его дома, большей частью были именно такими. Один, едва поселившись, пришел к Крайневу и ультимативным тоном потребовал продать квартиру. Одной нуворишу было мало, он собирался объединить две и тем самым утереть нос остальным жильцам. Новый сосед держался нагло, по всему было видно, что просто так не отвяжется.

— Пять миллионов долларов! — спокойно сказал Крайнев.

Сосед хватил ртом воздух и побагровел.

— За маленькую трешку с проходными комнатами?!.

— Я владелец этой квартиры и вправе назначить цену, какую пожелаю, — холодно заметил Крайнев. — Если вы не в состоянии заплатить, зачем беспокоите?

В руках он как раз держал «Уолл-стрит джорнал», оригинальную англоязычную версию, сосед бросил взгляд на заголовок газеты и ничего не ответил. С той поры он учтиво здоровался с Крайневым, очевидно, подозревая в нем тайного мультимиллионера. Крайнев вежливо кланялся в ответ. На том их общение и заканчивалось.

Квартира досталась Крайневу от родителей, вернее от бабушки. Сначала в ней жила бабушка с мужем, заместителем министра, затем бабушка с мамой, отец появился позже. Родители Крайнева работали переводчиками в издательстве. Своего единственного сына они обожали и с детства учили языкам: отец говорил с ним только по-английски, мать — по-немецки. Только бабушка предпочитала русский, ворча, что у ребенка от этих выкрутасов случится неладно с головой. Неладно не случилось; у маленького Вити оказалась замечательная память, к пяти годам он отлично болтал на всех языках, в семь его отдали в специализированную школу, где на уроках иностранного он учился по отдельной программе, чтоб не скучать среди безнадежно отставших сверстников. В двенадцать Витя осиротел: самолет, на котором родители летели в санаторий, разбился. Те дни навсегда врезались Крайневу в память: много посторонних людей в квартире, цветы и венки под увеличенными портретами папы и мамы, какие-то речи строгих мужчин и перемежаемые всхлипываниями горькие слова женщин… Гробов не было. Месяц спустя доставили две урны, которые они с бабушкой отвезли в колумбарий. Витя почти не плакал, как и бабушка, они просто окаменели на время. Потом жизнь стала налаживаться, хотя радости и счастья, как было до катастрофы, в ней случалось мало. С тех пор как умерла бабушка, стало и того меньше…

Крайнев бросил ключи на столик в прихожей, переоделся и прошел в кухню. В морозильнике он перебрал пакеты с готовыми блюдами, выбрал куриную грудку с зеленым горошком, сунул ее в микроволновую печку и включил телевизор. За ужином просмотрел выпуск новостей, хмыкнул, услыхав об очередном падении фондовых индексов, и отправился в зал. Там сел к компьютеру и открыл биржевые сводки. Это не входило в круг его обязанностей, но цифры, которые сейчас выстраивались на экране, со временем появятся в отчетах, отчеты проверит внутренний аудит, то есть Крайнев… Он помнил котировки за несколько лет, будь то цена акций или металлов, оправдать потери, сославшись на предшествовавшую дню заключения сделки котировку или более свежую, в банке не удавалось никому.

Рано потеряв родителей, Крайнев пристрастился к чтению. Когда сверстников водили в цирк или театр, подросток Витя сидел за книгами — библиотека в доме оказалась богатой. Уже тогда он обнаружил, что с ходу запоминает цифры, текст и рисунки; он легко мог воспроизвести их потом на бумаге — даже год или два спустя. Учился он легко, как в школе, так и в военном училище. Особенно любил его преподаватель тактики. Наука побеждать не считалась важной в училище войск тыла. Курсанты прекрасно понимали, что их будущее оружие — калькулятор, а не танк или автомат. Крайнев, знавший назубок тактико-технические данные российской и иностранной техники, ходил у «тактика» в любимчиках. К тому же отличник-курсант метко стрелял, уверенно анализировал ошибки в обороне или наступлении и выказывал находчивость в решении неожиданно поставленных сложных задач.