Интеграл похож на саксофон - [65]

Как-то тромбонист и мой близкий приятель Саша Морозов, носивший сильные очки, случайно уронил на пол раскрытый футляр с саксофоном, лежавший для безопасности на шкафу. Мой тенор вывалился из него на лету и приземлился раструбом, смяв себе внешность. Я знал, что во всем Ленинграде был только один человек, который мог мне помочь. Тохтамыш.

Я привез к нему пострадавший редкий инструмент. Тохтамыш покрутил головой и сказал: «Приезжай завтра». Назавтра Тохтамыш встретил меня у дверей с хитрым прищуром. На столе лежал мой «Сельмер» с идеальным раструбом, как будто и не падал он никогда со шкафа. Я долго разглядывал поврежденное место, но не нашел и следов.

— Как тебе это удалось? — с изумлением спросил я.

— Я долго не мог найти закругление нужного диаметра, — с сияющим лицом изобретателя сообщил Тохтамыш, — а потом нашел, и знаешь что — свою пятку!

И показал, как он натягивал толстую латунь раструба на закругление пятки, точно подошедшей по размеру.

Отличный был человек, Тохтамыш. Звали его — Саша.

ИОСИФ ВЛАДИМИРОВИЧ, ВЕЛИКИЙ КОМБИНАТОР

Сейчас, простаивая часами в транспортных пробках, трудно представить, что когда-то улицы советских городов были почти пусты. Автомобиль являлся не средством передвижения, а роскошью, поскольку стоил примерно восемь годовых зарплат советского инженера. Машины имелись у тех, кто смог привезти их с войны, как трофей.

У Иосифа Владимировича тоже был старенький «опель».

Он сохранился, потому что жил в теплом гараже во дворе дома на 5-й Советской, под окнами двух комнат коммунальной квартиры. Теплый гараж был еще большей редкостью, он вызывал зависть, желание раскулачить. Первую попытку предприняла аптека, располагавшаяся в доме, ее служебный вход смотрел прямо на двери гаража. Государственное предприятие в таких имущественных спорах ни в какое сравнение с каким-то отдельным гражданином не шло. Вопрос был практически решен, райсовет подмахнул заявление аптеки о передаче ей гаража, находящегося в частном пользовании у гражданина Вайнштейна И. В. Не на того нарвались!

Иосиф Владимирович пригласил специалиста жилищно-коммунального хозяйства, тот обследовал гараж и нашел, что через него проходит фановая (канализационная) труба. Последовало экспертное заключение, что в случае прорыва вышеозначенной трубы аптечным товарам будет нанесен непоправимый ущерб. Хранить медикаменты в помещении с фановой трубой запрещено (см. инструкции ЖКХ от 19.. года). Первую атаку отбили.

Об этой интересной переписке узнал соседний гастроном. Его дирекция поинтересовалась у специалиста: что же можно хранить в таком помещении с фановой трубой? Скажем, бутылки со спиртными напитками — можно? «Можно», — ответили им, после чего гастроном написал официальное заявление в райсовет о передаче ему гаража под склад спиртных напитков. Райсовет просьбу гастронома удовлетворил. Не тут-то было.

В горсовет в Смольнинском дворце поступило заявление от ветерана-фронтовика, озабоченного репутацией Ленинграда, колыбели революции. «Смольный, — писал он, — это неразрывная часть истории, место, откуда Ленин руководил первыми шагами молодой Советской республики. Поэтому мне больно видеть, что на пути к этой революционной святыне, на Суворовском проспекте, стоит гастроном с отделом винно-водочных товаров. Это место стало пристанищем пьяниц, распивающих прямо у ступеней магазина. Я прошу как патриот города принять срочные меры. И. В. Вайнштейн».

Решением городского совета винный отдел гастронома закрыли. Вторую атаку удалось отбить.

Потом был инвалид, владелец инвалидной машины, предоставивший в райсовет свою аттестацию по инвалидности «на предмет получения теплого гаража, находящегося в пользовании…» и т. д. И. В. ходил на заседание, горячо спорил, доказывал, даже грозился отрезать себе ногу и стать инвалидом, чтобы получить права наравне с претендующей стороной. Не помню, чем все кончилось, кажется, инвалид так и не дождался. Третья атака захлебнулась сама собой.

Имея за плечами лауреатство на двух фестивалях (Таллин, Ленинград), грампластинку на фирме «Мелодия» и положительные отзывы в нескольких ленинградских газетах, писавших (видимо, не без усилий И. В.) о полезной просветительской работе оркестра, Иосиф Владимирович весь 1967 год посвятил созданию респектабельности. Испытанная форма концертов-лекций была поднята на новую высоту, теперь их вела Софья Хентова, кандидат искусствоведения, доцент, «автор книг о знаменитых пианистах Гилельсе, Оборине, Клиберне и других» (списано с афиши).

I отделение.

Дебюсси — Прелюдия «Менестрели» (кукольный Кекуик), исп. В. Вишневский;

Мийо — Бал в Мартинике (для двух фортепиано), исп.

И. Михайлов, И. Тайманов;

Гершвин — Две прелюдии, исп. В. Вишневский;

Гершвин — Рапсодия в стиле блюз, исп. В. Вишневский и С. Хентова.

II отделение.

ДЖАЗ-ОРКЕСТР под руководством Иосифа Вайнштейна

Петров — Вступление; Джонс — Митинг;

Роджерс — Посещение;

Паркер — Пение птиц;

Эллингтон — Композиция;

Бэйси — Полуночный блюз;

Эддерли — В пути;

Флярковский — Стань таким.

Инструментальный квартет

В. ЛЕВЕНШТЕЙН, Ю. МОСЕИЧЕВ, В. ДОВГАНЬ, Е. ШАЦКИЙ

Судя по афише, происходило это 19 марта 1967 года в Ленинградском окружном ордена Красной Звезды Доме офицеров Советской армии им. С. М. Кирова. Прошу прощения за обилие подробностей, но за ними проступает время, жизнь, культура.