Инсайт - [25]

Спал я сегодня удивительно спокойно, даже кошмары не были так мучительны, как обычно. И скребущие по деревянным стенам ветхого сарайчика ногти, на нарушали моего умиротворения. Очнувшись, я не почувствовал ни голода, ни жажды. Хряк (ЗАСЛУЖИЛ! ДА! ДА!) заслужил свою судьбу. Я жалел только, что за учинённое насилие и боль Лисы, за своё унижение не могу бросить его в водоворот кошмара ещё раз (И ЕЩЁ!). Тихим, почти нежным звуком ксилофона пришёл утренний Звон и на секунду я пожалел, что всё кончилось. Потом пришло ощущение спавшей с плеч тяжести. Задышалось легче. Заставив себя съесть пару каменных сухарей и выпить воды, я отпер дверь и снова вышел в вечную городскую ночь. Сарай, где я спал, теперь стоял посреди небольшого озерца затхлой, тинистой воды. На всякий случай я несколько раз вспорол жидкость кулоном-артефактом и только после этого, перейдя превратившийся в огромную лужу пустырь и, протиснувшись между почти сомкнувшимися стенами окруживших его домов, вернулся на улицу. Нужно было идти дальше, но я не смог побороть искушение вернуться обратно и ещё раз взглянуть на место, где вчера (Я ПОЛУЧИЛ НАСЛАЖДЕНИЕ!) свершилась расплата. Перекрёсток был почти пуст, только возле треноги с потухшим факелом маячили над кучей тряпья несколько собак. Огромные, злобные твари – только такие и выживают на этих улицах, остальных быстро съедают – мясо в Городе огромная редкость. Чтобы не рисковать, я издали всадил в ближайшую лезвие и шайка поражённых проказой дворняг, злобно тявкая, откатилась дальше по улице.

Там, где Хряк (СТРАДАЛ! ПОДЫХАЛ! ПЕЛ!) упал, мостовая была совершенно чистой. Даже трещинки в камнях исчезли. Ни пятнышка крови, ни клочка одежды. Но что-то не давало мне покоя. Я, ставшим привычным движением, слегка высунул язык и пошевелил им, пробуя вкус вечно-багровой ночи. «Закрой глаза!»: Шёпот прозвучал прямо в черепе, минуя уши. Он не испугал меня, почему-то. Я просто сделал, как было велено.

«Вот оно!», – в черноте закрытых глаз, там, где должна была быть мостовая, висело грязно-жемчужное облако, похожее на случайный клок тумана. Его будто било штормовым ветром, но оно упорно не двигалось с места, только скручивалось и извивалось, принимая форму то искажённого криком лица, то распростёртого, разодранного на куски тела. Тонкая, почти прозрачная нить вела из середины этой несчастной (ДУШИ!) субстанции в сторону от дороги. Запомнив направление, я открыл глаза и прошёл вдоль уже не видимой мне нити. Буквально в десяти шагах, почти перекрытый огромным, ржавым мусорным баком (будь это рейд, обязательно бы его обшарил), уводил в прелую тьму между домами кривой, тупиковый проулок. Я вынул факел из ближайшей треноги, запалил его зажигалкой и шагнул в вязкую темноту. Долго идти не пришлось. На куче гниющего мусора, слабо освещённая красным глазом луны, скрючилась одинокая Тень. Прореха в реальности, по форме человеческого тела. Жирного тела.

– Сука! Хряк… Ха. Ха-ха-ха-ха…

Тень не слышала. Она, обхватив себя за плечи, маниакально раскачивалась и тихонько всхлипывала, периодически бормоча:

– Брат…. Куда… Не бросай, не бросай. Боооольно. Ииииии, не надо больш… больше…

Кулон сам скользнул мне в руку. Я уже раскручивал его, готовясь перерезать твари шею, как вдруг почуял… От неё веяло такими (СЛАДКИМИ) шокирующими ужасом и болью, что мне будто молот врезал под дых. Эмоции накатывали волнами, через равные промежутки. Существо передо мной явно раз за разом переживало момент собственной смерти, поставленный на повтор. Я осел на колени, задыхаясь от эмпатического страдания, смеясь и с трудом выдавливая слова сквозь (КЛЫКИ) зубы:

– Сука, а я ещё жалел, что не могу снова тебя «порадовать»! – с огромным наслаждением я плюнул в то место, где раньше было его одутловатое лицо. – Не убью тебя. Ха-ха-ха-ха-ха! Так нельзяяяя! Да? ДА, СУКА?!

Продолжая хохотать, я бросил факел в канаву и пошёл дальше, среди пляшущих улиц, доверив «чуйке» выбирать направление. Получалось у меня всё лучше и лучше.

Следующий Звон я пережил с трудом. Двое Расколотых (хорошо, что лезвия их хотя бы тормозили) загнали меня в осыпающийся, почти прозрачный от трещин двухэтажный, ветхий домишко. Я в панике метнулся вверх по шаткой лесенке, в конце центрального холла и оказался посреди уходящего в бесконечность коридора, с единственной зелёной дверью в конце. Я бежал к ней. Сколько? Час? Два? Она не становилась ближе. Коридор будто светился сам по себе, мягким жемчужным мерцанием, но оглядываясь, я видел только тьму, и с каждым взглядом она становилась на шаг ближе. И слышались неторопливые, спокойные шаги. Оттуда, из темноты с плавающими фрагментами масок. Выпуская ещё пару лезвий наугад, я бежал дальше. Спасла меня случайность: ноги заплелись, и я ощутимо приложился лбом о покрытый пыльным ковром пол. Увидев чёрное, в испуге отшатнулся, пока не понял, что это что-то вроде узкой вентиляционной шахты, у самого пола. Молясь всем силам этого тёмного мира, чтобы она была тупиковой, спасаясь от внезапно ускорившегося пятна темноты, я нырнул в неё, вперёд ногами и испытал огромное облегчение, когда ступни упёрлись в кирпичную кладку. Скрючившись в жуткой тесноте, я сорвал плащ и сжавшись, как мог, закрыл отверстие. Несколько ужасных часов. Стены, как огромный пищевод, будто ритмично сокращались вокруг меня, алчно царапая плечи и бёдра кирпичными зубами. Руки отваливались, но я боялся отпустить ткань хоть на секунду. Снаружи сперва раздавались дикие, разрывающие перепонки вопли. Я (С УДОВОЛЬСТВИЕМ) истерически им (ПОДПЕВАЛ) подвывал. Но потом я услышал голоса…