Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [23]
Очевидно, к этому моменту Иван Ульянов Барнсли возвратился и в британское землячество. В прошении к царю 1642 г. он впервые выступал не как «московский торговый иноземец», а как английский купец. Вероятно, английское сообщество приняло его еще во время конфликта Анны. Беда с дочерью толкнула Барнсли в корпорацию английских купцов почти сразу после того, как он отдалился от них браками следующих дочерей с голландскими предпринимателями. К тому же теперь он являлся обладателем недвижимости в Великобритании, а как представитель рода Барнсли никогда не терял право британского подданства. Примерно через тридцать лет он вернулся в сообщество англичан и сблизился с Московской компанией: челобитная Ивана Ульянова Барнсли сохранилась в документации агента Симона Дигби[211].
В глазах русских властей наследование имущества за границей также являлось весомой причиной для выезда. Иван Ульянов Барнсли не принимал православия и, соответственно, обладал правом покинуть Россию. «Торговые иноземцы» и члены их семей не относились к полноправным подданным Московского государства и сохраняли возможность выезда. Выход из корпорации «московских торговых иноземцев» обычно не возбранялся; вступление в эту группу являлось скорее правом, чем обязанностью. Тем не менее прекращение полуподданства для этого английского купца оказалось непростым. В сохранившемся челобитье 1642 г. Иван Ульянов Барнсли указывал, что неоднократно подавал прошения об отъезде. После настойчивых обращений русское правительство все же удовлетворило его просьбу и согласилось выпустить, однако лишь на время. Ивану Ульянову Барнсли было предъявлено условие возвращения и сохранения торгового дела в России. Насколько насущной для русского правительства была потребность в коммерческой деятельности Джона Барнсли, сказать сложно. Но заложником продолжения его бизнеса в России оставался старший сын Вильям.
Следует отметить, что, мотивируя наследственными спорами, Иван Ульянов Барнсли предпринял попытку вывезти двоих сыновей. Вероятно, после драмы дочери он имел основания опасаться за их судьбу. Джон Барнсли стремился увести прямых наследников в родовое поместье. Но английскому купцу позволялось уехать лишь с младшим Андреем (Генри): «150 году августа 7 день государь пожаловал, велел Ивана Ульянова отпустить с меньшим сыномъ в Аглинскую землю на время. А большому ево сыну быти въ ево мѣсто на Москвѣ, а в Аглинскую землю не отпускать»[212]. Старший, Вильям, как явствовало из резолюции властей на челобитье, оставался в Москве гарантом возвращения отца. Таким образом, уже в 1642 г. Вильяму Барнсли было отказано в отъезде в Англию. (Ему, как и Анне, суждено было навсегда остаться в России.)
Джон Барнсли выехал, удачно разрешив земельные споры в Вустершире. Андрея (Генри) он оставил в родовом поместье Барнсли-Холл[213]. Сам же он, видимо, принужден был из-за старшего сына вернуться в Россию. Наиболее вероятно, как английский купец он упомянут под 1644 г.[214], однако в таком случае сразу выехал вновь. В 1645/46 г. Иван Ульянов Барнсли отсутствовал в России: сын Вильям стремился приехать к нему в Англию. Посещал ли еще раз Иван Ульянов Барнсли Россию, сказать сложно. В 1648 г. в Вологде действовал Джон Барнсли (John Barnesly)[215], но весомых оснований для отождествления его с Иваном Ульяновым Барнсли нс существует. Безусловно, в 1649 г. все английские купцы покинули Московское государство.
Что касается Вильяма Барнсли, то, оставшись без отца, в силу неизвестных нам причин (молодости?) он не занялся коммерцией самостоятельно. После отъезда Джона Барнсли наследник не продолжил его дела. Он был сразу нанят Петром Марселисом. С 1641 г. Вильям Барнсли состоял на службе у датского фактора[216]. В 1641 г. он доставил из Архангельска в Москву закупленную Марселисом в Дании большую партию мушкетов. Влиятельный родственник принял под свое покровительство шурина, а с ним, вероятно, и капиталы Джона Барнсли. Торговое предприятие Джона Барнсли (в котором так нуждалось правительство?) на время его отсутствия прекратило деятельность.
Дело Петра Марселиса, напротив, увеличивало обороты торговли, возможно поглотив средства Джона Барнсли. В этот период у Петра Марселиса (помимо собственных), очевидно, существовал и иной источник притока денег. Как отмечалось, Хармен Фентцель обеспечивал присутствие в России капитала компании де Вогелар — Кленка. По мнению Я. В. Велувенкамп, в совместных торговых операциях с Марселисом Хармен Фентцель не только распоряжался собственными средствами, но и привносил в общий бизнес деньги и льготы голландской фирмы[217]. Имея столь широкие финансовые возможности (и покровительство правительства в период дела Вальдемара), партнеры-родственники заинтересовались доходными экспортными монополиями. В 1641 г. они сумели заключить с правительством удачную сделку. В том же 1641 г. Фентцелю (за которым, очевидно, стояли деньги де Вогелара и связи Петра Марселиса) удалось в сложном споре с агентом Московской компании Симоном Дигби получить на пять лет откуп монопольной продажи смолы
Эта брошюра посвящена территориальному спору, который имеет место в российско-японских отношениях. На основе документальных источников, достоверных исторических фактов и действующих норм международного права предпринята попытка анализа и осмысления того, что происходит вокруг Курильских островов. Настоящая публикация позволяет в новом ракурсе осмыслить сущность территориальной проблемы, возникшей между Россией и Японией, и вынести каждому свое суждение по этому вопросу.
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.