Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [133]
Что касается внутренней идентичности, то она отличалась, конечно, от внешней. Самоидентификация новообращенных была иной, чем официальная. Очевидно, что для многих иностранцев в России была характерна сложная внутренняя идентичность (как этническая, так и конфессиональная). Так, Анна Барнсли, став православной, продолжала ощущать свою принадлежность к бывшим общинам: конфессиональной — приходу реформатской кирхи — и политической — землячеству подданных британской короны. Для Ивана Селунского критерием самоидентификации оставалась принадлежность к еврейству, более сильная, чем православное вероисповедание. В то же время он неизменно демонстрировал включенность в корпорацию бывших подданных Османской империи — греческое землячество. Еще более запутанной видится идентичность Юрия Трапезундского. По сохранившимся документам невозможно реконструировать его самоидентификацию, как и внутреннюю религиозность. В каждом новом государстве выходец из полиэтнического Трапезунда сумел убедить власти в принадлежности к господствующей (или покровительствуемой) в этой стране конфессии (что сразу определяло и его новый этнос). Изложенные им факты биографии и зафиксированные документами поступки дают основания для выводов о крайне изменчивой идентичности, диктуемой в первую очередь внешними обстоятельствами. Не исключено, что в некоторых ситуациях, таких, например, как пребывание на арабском корабле, он мог представлять себя турком-мусульманином; на приеме у крымского посла — татарином-мусульманином, оказавшись в Западной Европе, добился свободы как христианин (вероятно, в Испании как католик-итальянец, в Англии — как православный грек). Безусловно, что в Речи Посполитой объявил себя единоверцем католиков-поляков, назвавшись итальянцем. В русских документах он обозначен как «греченин». Совершенно очевидно, что в России Юрий Трапезундский отождествил себя с греческой православной традицией. Видимо, на примере Юрия Трапезундского мы можем говорить не о кризисе идентичности, но об осмысленном выборе этноса (и конфессии) как способе мимикрии.
Представленный материал отчетливо проявляет конфессиональную составляющую юридического статуса человека. Принадлежность к церковной организации являлась ключевым критерием при определении положении человека в обществе, его взаимоотношениях с монархом. В России рассматриваемого периода одним из важнейших компонентов института гражданства являлось вероисповедание, точнее включенность в церковную общину. Прослеженные биографии позволяют говорить о теснейшей связи веры и подданства. Полноправными подданными московского государя являлись только члены русской церкви. Иноземец, приняв православие, становился не только «русским», но и царским «холопом». Истории с перекрещиванием Микиты Маркушевского, Анны Барнсли и Станислава Вольского демонстрируют механизмы функционирования этого принципа.
Следствие Микиты Маркушевского выявляет политический аспект «очищений». Перекрещивание, означавшее принятие полноправного русского подданства, подтверждало лояльность иммигранта. Обращение в московское православие через первый чин становилось гарантией верноподданничества. Во время таинства новообращенный произносил оглашение, включавшее элементы присяги московскому государю. Таким образом, закрепление к государству происходило с помощью повторного вступления в Церковь. С точки зрения властей, таинство призвано было пресечь возможные измены и бегства из страны.
Важно подчеркнуть, что вступление в подданство, как и таинство крещения, согласно русскому светскому и церковному законодательству, являлось необратимым. Русские власти не позволяли поколебать священный принцип принадлежности к русскому государству и выехать новообращенному за рубеж. Правительство отказалось выпустить из России Анну Барнсли и Станислава Вольского.
Собранный материал подводит к проблеме места перекрещенных иностранцев-христиан в русском обществе. За рассматриваемые столетия роль «крещеных иноземец» существенно изменилась. Прослеживается зримое различие в положении новообращенных в эпоху Ивана Грозного и время царствования Алексея Михайловича и Федора Алексеевича. Если в XVI в. иностранцы крайне редко входили в состав Государева двора[1239] (примерами являются греческие роды Ласкаревых, Ангеловых и Селунских), то с приходом династии Романовых их статус значительно вырос. К концу XVII в. количество «крещеных иноземец» среди русского дворянства неуклонно увеличивалось. Безусловно, новообращенные западноевропейцы не входили в узкий круг политической элиты[1240], но все большее число лиц допускалось в московское дворянство и на административные посты. Трансформация Государева двора, его неуклонное расширение определили ситуацию, когда в русском дворянстве все более заметные позиции стали занимать иностранцы.
На разном этапе своей жизни Государева двора достигли Пьер де Ремон и его наследники — русские сыновья Деремонтовы, Станислав Вольский, Вильям Барнсли (Андрей Барнешлев) и его сын Иван Андреев Барнешлев. Сын Микиты Маркушевского Иван стал жильцом. Неродовитые Юрий Трапезундский и Мануил Константинов не вышли за границы уездного дворянства, оставшись детьми боярскими по Томску. Из представленных иностранцев не попали в привилегированное сословие только изменники Ильфовы и еврей (т. е. безусловно недворянин) Иван Абрамов Селунский. Иностранцы в основном пополняли слои среднего и низшего дворянства.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.